Gelato… Со вкусом шоколада

Иголкина Леля

А мы уже три дня в пути… Три теплых летних дня, за которые ни черта не изменилось в моем опасно-безопасном статусе, так что я, конечно, щадяще наступаю — как говорит Антония, — но слишком скрытно и под покровом очень темной ночи. Точнее метафору для того, что я творю, мне сейчас не произнести. Я добиваюсь Тосика уже три полноценных дня. И пусть шавочка не сомневается, я обязательно ее добьюсь. Обыкновенный аутотренинг и самовнушение… Увы, совсем уже не помогают!

А как мои успехи в целом? Да пока не очень. С большим трудом удалось отстоять совместную кровать и то, как

будто, с бескровным «мордобитием». Смирнова, видите ли, включила неприступную девицу, которая ценит свой покой и половую неприкосновенность. Так и просится на мой язык вопрос:

«А как давно?» — «Да уже три дня, наверное!».

Пришлось вынужденно пойти на сверхкрайние меры и применить к Тоньке силу: обнять, прижать и уложить на нужный край, лично ею избранный, но, правда, только со второй попытки. То это ей не то, то это ей не так! Я проявил выдержку, терпение и спокойствие, которые, как известно, всегда приукрашают мужика и молча, через опущенные ресницы, затаив дыхание, наблюдал за тем, как Тузик перебрасывал через меня коротенькие лапчонки и переползал туда, где однозначно лучше, комфортнее, теплее и спокойнее.

«Все?» — я прорычал, когда она, наконец-таки, затихла.

«Да» — прошептала удовлетворенная своим участием, но совсем не окончательной победой. — «Спокойной ночи!».

Я прыснул и одетое в короткую сорочку тельце властно, почти по-шефски, одной рукой к себе прижал…

— Ты идешь? — слежу за тем, как Ния сворачивает все, что красовалось на экране ультрабука. — Долго еще?

— Не шипи, Велиховчик. Я ведь извинилась.

А я ведь не о том!

— Тонь? — отворачиваюсь и устремляю взгляд в открытый на проветривание иллюминатор.

— Я слушаю, — возится, а судя по раздающимся за моей спиной звукам, сползает с кровати, наклоняется и что-то ищет, активно шуруя руками по полу, покрытому темным ковролином.

— Проведем этот вечер вместе?

— Господи! — со свистом выдает. — Мы и так с тобой вдвоем и вместе. Ты видишь здесь кого-нибудь еще?

«А твой материализовавшийся „Матюша“, например!» — не стану про прицепившегося задрота громко вспоминать.

Не хотел о долбое.е говорить, но все же, видимо, придется. У Тони есть одна хорошая черта. Хотя после трехдневного сожительства с ней на этом теплоходе, такое достоинство я бы перекрестил в явный недостаток. Однако, что есть, то есть.

Итак! Смирнова А. С. с огромной легкостью заводит тесные знакомства с тем, кто с улыбкой на лице тихо скажет ей «привет». Неважно — где, неважно — как. Слово по слову или сцепившиеся языки, и вот, пожалуйста, мы слушаем вечерние дебильные анекдоты с раздражающим хихиканьем мудака, который с серьезным видом рассказывает бородатые шутки, надеясь выпросить очки и выставить себя в наиболее выгодном свете перед в кулачок хохочущей девицей. Например, предстать в роли человека с охренительным чувством юмора и прослыть, естественно, душой компании. А, как по мне, Матвей — дурак и не очень умный человек. Такой себе гогочущий шизик с амбициями и даже не латентный полудурок с явной паранойей. Смешливый идиот, ни хрена не знающий о том самом чувстве меры и о правилах

приличия. Дрянной болван, возомнивший себя королем стендапа и преследующий Туза ежедневным возгласом и услужливым любопытством относительно ее самочувствия и настроения.

— Ты ведь понимаешь, что и кого я имею в виду, — подхожу к иллюминатору поближе.

— Велиховчик, ты, видимо, волнуешься, что Матвей, не прилагая, собственно, больших усилий, добьется от меня внимания? В обход тебя, конечно? Так не уверен в себе и собственных силах? Сдаешься?

— Нет! — резко отрезаю.

— Он хороший парень, — жалится Смирнова.

— Не сомневаюсь и не спорю, но…

— Мне следует грубить ему только лишь потому, что ты об этом просишь или…

— Я не прошу, Смирнова.

— У тебя еще одиннадцать дней в запасе, Петя, — Антония, похоже, вплотную подобралась ко мне, горячо и тихо дышит в спину, — вдруг ты откроешься для меня с несколько иной стороны. Все возможно, Велихов.

— Намекаешь на переменчивость своей натуры? Женское непостоянство, управляемое какой-нибудь фазой блуждающей впотьмах Луны.

— Чего?

— Выбрала новую жертву? Помолвка, свадьба, бегство, а после разговоры по душам за чашкой кофе в нашем магазине? — хмыкаю, подкалываю и язвлю.

— Замолчи! — дергает пальцами, царапает ногтями, сжимает мои бока и угрожающе рычит, захлебываясь хрипом. — Это не нормально. Ты жуткий собственник, Велиховчик, а ведь я не обещала хранить тебе верность. Здоровое и честное соревнование — прекрасное мероприятие, чтобы проявить себя.

— Утешаешь? Жалеешь, что ли? Стимулируешь? Ты выстрел уже произвела?

— Что это значит?

— Кобели на старте, Ния, и готовы бежать. Бежать за приманкой, которая начнет движение по заданной заранее траектории, но только после сигнала стартового пистолета. Я спрашиваю обо всем заранее, чтобы не налететь на гребаный фальстарт. Так ты дала отмашку?

— Нет, — Тосик упирается в мой позвоночник теплым лбом.

— У меня есть шанс? — спрашиваю вполоборота.

— Я не знаю.

— Что это значит? — не меняю положения.

— Это значит, что все может быть. Не хочешь продолжать игру?

Это совершенно не смешно! И я устал твердить одно и то же, и бесконечно повторять, что:

«Это больше не игра, да и строгих правил здесь тоже больше нет!».

Прикрыв глаза, сцепив зубы и растянув рот в жесткую прямую линию, я шумно забираю носом воздух и на вдохе замираю.

— Не я пари предложила, а ты! Помнишь? — вкруговую водит пальцем по моей рубашке.

— Да, — не двигаюсь и еще чего-то жду. Жду, по-видимому, что разболевшаяся до «кровавых мальчиков» башка успокоится и трезвый разум вновь вернется в рациональное и сдержанное состояние, а сам я приду в равновесное положение и прекращу странные волнения.

— Считаешь, что со сроком трагически ошибся? Так просишь об отсрочке?

— Нет, — еле двигаю губами.

Но мне не нравится Матвей.

— Расскажи про шлюз, пожалуйста, — пытается развернуть меня к себе лицом, а когда это не выходит, просачивается, обходит и становится передо мной. — Что с тобой?