Gelato… Со вкусом шоколада

Иголкина Леля

— На маршруте таких шлюзов будет три штуки.

— Зачем они?

— Рельеф местности такой. Это своеобразные ступеньки. Увидишь, — отрываясь от бездумного созерцания пейзажа за окном, наконец-то, обращаю взгляд на нее. — Готова?

— Да…

На нижней палубе почти нет людей. Пустынное пространство с одинокими вкраплениями развалившихся в деревянных креслах и безмолвно созерцающих то, мимо чего мы проплываем или проходим. Я путаюсь в терминологии, да и Туз частенько с нужного сбивает. Так что многопалубный

теплоход идет, а мы на нем живем.

В деталях помню первый день здесь и открытый от диковинок и изумления женский рот, с которым Ния блуждала, держа меня за руку, когда я проводил для нее экскурсии места, зафрахтованного мной на две недели. Не персонально, конечно, а по такой себе туристической путевке, половину стоимости которой Тоня пыталась оплатить, предлагая варианты суммы, в которую нам стал этот all inclusive марш-бросок. Естественно, я отказался от женской щедрости и бешеного рвения. Более того, не стал даже слушать жалкий, но звонкий, иногда крикливый лепет, который она выкладывала, пока мы с небольшой поклажей катились по коридору в поисках забронированной для нас каюты.

Крупная посудина, уверенно держащаяся на плаву, чересчур широкое пространство и комфортабельное жилое место. Спрашивается, чего еще душа желает? Я огласил наш план, сопроводив все фотографиями локаций и нужных точек, в которых будут обязательные пешие передвижения и единичные ночевки в комфортабельных отелях. Как выяснилось, Антония давно нигде не была, а в отпуске — ни разу, и это абсолютно спонтанное предложение и моя реализация оказались, как нельзя, кстати. Это интересно и довольно познавательно, как она сказала, поэтому я, не напрягаясь, получил ее согласие…

— Куда мы идем? — она немного отстает, в то время как с небольшим усилием я тяну ее за собой на верхнюю палубу.

— Там обзор лучше, — объясняю, не вдаваясь в особые подробности.

— Где? — тормозит ногами и едет пятками по палубе. — Велихов, я не хочу наверх.

Боязнь высоты и открытого пространства на той же пугающей до усрачки высоте.

— Ты не одна, я буду рядом.

— Не понимаешь, да?

— Тонь, не бойся, я тебя прошу.

— Отпусти, — дергается, пытаясь вытащить из моего захвата кисть. — Кому сказала?

Ну, уж нет! Этого не будет. Перегруппировываюсь, подтягиваю ее к себе и, обняв за талию, крепко прижимаю к себе.

— Это интересно. Знаешь, как происходит прохождение через шлюзовые ворота? — надавливаю ладонью на ее затылок и впечатываю женское лицо, сведенное судорогой и вскрывшееся сеткой ужаса, себе в грудь. — Рассказать?

— Я подожду в каюте, — бурчит, цепляя зубами ткань моей рубашки.

— Судно заходит в специальный док, наверное. Извини, я не очень разбираюсь…

— Зачем подрядился тогда читать мне лекции?

— Не груби, — сильнее нажимаю на ее затылок.

— М-м-м, — мычит Смирнова. — Мне нечем дышать.

—

Значит, стой молча и просто слушай. Вникни в то, что я пытаюсь поведать, немного заикаясь, потому что ты отвлекаешь и мешаешь, — шиплю в ее макушку. — Ворота закрываются, а вода постепенно спускается или поднимается, все зависит от места, через которое мы идем.

— А сейчас что будет?

— Спуск! — подробно объясняю, проглаживая поясницу Нии. — Это интересно, а самое главное, это нужно ощутить. Понимаешь?

— Да, — Смирнова крутит головой и выворачивает ее так, что сейчас к моей груди она прижимается только лишь щекой. — Я высоты боюсь. Мне очень жаль. Качка не пугает, как это!

— Я удержу. Не волнуйся. Все будет хорошо…

Она действительно дрожит, суетится взглядом, странно дышит и то и дело, опускает голову, словно прячется и бежит от разверзшегося перед нами ада.

— Тонь? — встряхиваю располагающуюся ко мне спиной, поднимаю свои сцепленные на впалом женском животе руки, обхватываю ее под грудью и мягко принуждаю улечься на меня. — У тебя глаза открыты?

— Да, — еще ниже опускает голову.

Заглядываю через ее плечо, касаюсь носом щечки и, конечно, вижу опущенные веки, дрожащие ресницы и суетящиеся, словно в быстром сне, глазные яблоки.

— Ты чувствуешь колебание?

— Да.

Воду медленно откачивают, уровень снижается с той же скоростью, а судно плавно опускается. На каменных стенах, окружающих теплоход, заметны горизонтальные черточки-отметки, которые сообщают, как далеко ушли мы от той позиции, в которой находились, когда зашли в этот док.

Метр… Два… Два с половиной… Три… Четыре… Пять… А дальше я устал считать! Куда как интереснее наблюдать за Тосиком, который фактически просыпает свой первый шлюз, испытывая жуткий стресс и вместе с этим интереса трепет.

— Все? — поскуливает куда-то в пол.

— Нет еще.

Мы с ней находимся фактически на крыше капитанского мостика. Такой VIP «партер» я приобрел, конечно же, за дополнительную плату. Хотел покорить Смирнову видом, которым по странному стечению обстоятельств, связанному с ее фобией, я наслаждаюсь в одиночку, потому как Тоня оказалась не смельчаком, а скорее, наоборот, некрупным, даже мелким трусом.

Да уж! С Нией не удастся повторить знаменитую сцену из давно забытого фильма о судне, затонувшем в прошлом веке:

«А как я об этом, ребятушки, бессонными ночами мечтал!».

Пока слежу за нашим «погружением» на дно речное, выслушиваю ее тяжелое сопение и вздохи, от которых, если честно, стынет кровь. Похоже, Туз находится то ли в горячке, то ли уже в агонии, и страдает от апноэ, даже ни разу не захрипев, как задыхающимся по букварю положено.

— Повернись ко мне, — не спрашиваю и не приказываю, а лишь словесно сообщаю ей то, что предпринимаю. — Вот так.