Генерал Деникин. Симон Петлюра
Шрифт:
Корнилов выставил офицерский батальон полковника Кутепова и юнкерскую школу в Таганроге, дивизион полковника Ширяева, усиленный Морской ротой, — у Батайска, 2-й офицерский батальон, по просьбе Каледина, отправил на Новочеркасское направление. Штаб армии перевел в Ростов, где он расположился во дворце Парамонова на улице Пушкинской (ныне — Научная библиотека Ростовского государственного университета). Это позволило ему дистанцироваться от Донского правительства и Новочеркасского совета, с которыми генералы вступили в резкую конфронтацию. Неказачьи Ростовский и Таганрогский округа несколько облегчали добровольческому командованию установление отношений с областной властью. Но наличие многочисленного рабочего населения в Ростове и Таганроге, враждебного добровольцам, поглощало много сил на внутреннюю охрану городов.
В Донской области закипела вооруженная борьба. Гражданская война вздыбила города и
28 января Каледин обратился к Дону со скорбными словами. «…Наши казачьи полки, расположенные в Донецком округе, — извещал он, — подняли мятеж и в союзе со вторгнувшимися в Донецкий округ бандами красной гвардии и солдатами напали на отряд полковника Чернецова… и частью его уничтожили, после чего большинство… участников этого подлого и гнусного дела рассеялось по хуторам, бросив свою артиллерию и разграбив полковые денежные суммы, лошадей и имущество…В Усть-Медведицком округе вернувшиеся с фронта полки… произвели полный разгром на линии железной дороги Царицын — Себряково, прекратив всякую возможность снабжения хлебом и продовольствием Хоперского и Усть-Медведицкого округов…В слободе Михайловке, при станции Себряково, произвели избиение офицеров и администрации… погибло… до 80 одних офицеров. Развал строевых частей достиг последнего предела и, например, в некоторых полках Донецкого округа удостоверены факты продажи казаками офицеров большевикам за денежное воз награждение…».
В такой обстановке Корнилов решил увести Добровольческую армию с Дона, где ей не помогают и где ей грозит гибель, на Кубань. Был разработай план захвата станции Тихорецкой и подготовлены поезда. 28 января Алексеев и Корнилов направили телеграммы Каледину с уведомлением о намеченном плане. Они повергли атамана в шок, ибо погибла последняя надежда на добровольцев. На следующий день, 29 января, Каледин собрал свое правительство. Довел до сведения телеграммы членов триумвирата и сообщил, что в атаманском распоряжении осталось всего 147 штыков. «Положение наше, — подвел он итоги, — безнадежное. Население не только нас не поддерживает, по настроено к нам враждебно. Сил у нас нет и сопротивление бесполезно. Я не хочу лишних жертв, лишнего кровопролития; предлагаю сложить свои полномочия и передать власть в другие руки. Свои полномочия войскового атамана я с себя слагаю». Ошеломленные члены правительства попытались было что-то сказать. Алексей Максимович прервал их: «Господа, короче говорите. Время не ждет. Ведь от болтовни Россия погибла!»
Его нервное напряжение достигло предела. Оп оставил кабинет и перешел в свою комнату отдыха. Снял ремень и положил его на столик. Из кобуры достал пистолет. Лег на кровать и выстрелил себе прямо в сердце.
Трагическая смерть Каледина потрясла всех. Но Дон остался глухим. Хотя у кое-кого затеплилась надежда — тяжелая искупительная жертва пробудит его. В Парамоповский дворец дошли известия, что Новочеркасск объявил «сполох» и движение уже начинается, Казачий круг избрал атаманом генерала А. М. Назарова и призвал всех казаков от 17 до 55 лет к оружию. Сообщение нового атамана обнадеживающе подействовало на добровольческое командование и всю общественность. Политики Милюков, Струве, Трубецкой, ростовский градоначальник В. Ф. Зеелер и другие активизировали свою деятельность по обеспечению Добровольческой армии. Корнилов тоже вздохнул с облегчением и отложил уход на Кубань, но потребовал передачи Ростовского округа с назначением в нем генерал-губернатора Добровольческой армии и объявить об этом атаманским приказом. Назаров отказался это сделать, и предоставил такое право добровольческому командованию. Но в связи со смертью Каледина
Тем временем силы красных приближались к Ростову со всех сторон. «Невзирая на кажущуюся бессистемность действий большевистских отрядов, — отмечал А. И. Деникин, — в общем направлении их чувствовалась рука старой Ставки и определенный стратегический план». Общее руководство фронтом обеспечивал комиссар В. А. Антонов-Овсеенко, а наступлением «армии» на Ростов командовал Р. Ф. Сиверс, бывший редактор «Окопной правды», издававшейся на Северном фронте. 112-й запасный полк Ставропольского гарнизона с примкнувшими к нему войсками 39-й дивизии 1 февраля ворвались в Батайск. Деникин перекрыл юнкерами все переправы через Дон. К 9 февраля отряд генерала А. Н. Черепова на Таганрогском направлении поочередно сдал селения Морское, Синявскую и Хопры и откатился к Ростову, где его тыл обстреляли казаки Гниловской. Никаких надежд больше не оставалось.
9 (22) февраля Корнилов приказал Добровольческой армии отступать за Дон, к станице Ольгипской. Чипы штаба с винтовками и карабинами, построившись в колонну у Парамоновского дворца, пешком двинулись на соединение с главными силами. Впереди шагал Корнилов. Мерцали огни покидаемого Ростова. Были слышны одиночные выстрелы. «Мы, — вспоминал А. И. Деникин, — шли молча, каждый замкнувшись в свои тяжелые думы. Куда мы идем, что ждет нас впереди?» Алексеев тогда записал строки, адресованные близким: «…Мы уходим в степи. Можем вернуться только, если будет милость Божья. Нужно зажечь светоч, чтобы была хоть одна светлая точка среди охватившей Россию тьмы…».
А Деникина, помимо всего, неотступно преследовали тревожные мысли о судьбе молодой жены. Ксения Васильевна умоляла его взять ее с собой. Но он решительно отказал ей в этом. Расстроенная и со слезами на глазах, она случайно столкнулась с Корниловым. Узнав в чем дело, он пообещал переговорить с Деникиным. Но тот и ему сказал, что присутствие жены в обозе будет мешать его борьбе с противником. Корнилов понял своего соратника. Ксению Васильевну под девичьей фамилией Антон Иванович поселил в меблированной комнате дома богатой армянской семьи. В Ростове она никого не знала, но, к счастью, никто не знал и ее. Однако шагавшего в первой шеренге колонны Деникина терзали тяжелые мысли: как все сложится у Ксении, оставшейся без всякой защиты, не выдаст ли какой негодяй большевикам его сокровище на позор и смерть?
Впереди извивалась змеей пустынная белоснежная дорога. Добровольческая армия двинулась на Кубань. Одни это называли Первым кубанским походом, другие — «Ледяным». Оп длился 80 дней, с 9 (22) февраля по 30 апреля (12 мая) 1918 г. За это время около 4 000 добровольцев покрыли 1 200 километров, петлей обогнули степную равнину Кубанской области, побывали в горных аулах Северного Кавказа, провели в жестоких боях 44 дня, похоронили сотни своих воинов, вывезли около 1 500 раненых, числено выросли до 5 000. Пробивались через сплошное окружение многочисленного противника, лишь изредка останавливались передохнуть на несколько дней. Боеприпасы с бою добывали у красногвардейцев.
Впоследствии Деникин, возвышенно и красочно живописуя этот поход, писал:
«Мы уходили.
За нами следом шло безумие. Оно вторгалось в оставленные города бесшабашным разгулом, ненавистью, грабежами и убийствами. Там остались наши раненые, которых вытаскивали из лазаретов на улицу и убивали. Там брошены наши семьи, обреченные на существование, полное вечного страха перед большевистской расправой, если какой-нибудь непредвиденный случай раскроет их имя…
Мы начинали поход в условиях необычайных: кучка людей, затерянных в широкой донской степи, посреди бушующего моря, затопившего родную землю; среди них два верховных главнокомандующих русской армией, главнокомандующий фронтом, начальники высоких штабов, корпусные командиры, старые полковники… С винтовкой, с вещевым мешком через плечо, заключавшем скудные пожитки, шли они в длинной колонне, утопая в глубоком снегу… Уходили от темной ночи и духовного рабства в безвестные скитания…За синей птицей. Пока есть жизнь, пока есть силы, не все потеряно. Увидят «светоч», слабо мерцающий, услышат голос, зовущий к борьбе, — те, кто пока еще не проснулись…