Генерал Симоняк
Шрифт:
– Долго еще мне сидеть, Иван Ильич?
– Радоваться надо, что вы пока не нужны, - утешал начштаба.
– Двигаю полки за первым эшелоном.
– Добре! Там и Николая Павловича встретишь.
И действительно встретил - но за Сестрой-рекой. Солнце спускалось к лесу, его косые лучи уже не обжигали, как в полдень. В тени под ветвистым тополем на валуне сидел Симоняк. Морозов переговаривался с кем-то по рации.
– Вовремя!
– кивнул Романцову комкор.
– Где твое войско?
– Неподалеку. По трем дорогам сюда идет.
–
– Обалдели кукушки. Видел я пленных. Все одно и то же твердят: такой огонь выдержать невозможно.
– Война теперь, конечно, другая, но дремать нам нельзя. Могут они нам разные сюрпризы еще преподнести.
Романцова интересовало, когда дивизия вступит в бой. Симоняк не ответил определенно. Всему свой час.
– Выходи, Иван Данилович, за Сестру и жди сигнала.
Симоняку весь день хотелось побывать в частях. Не удавалось. Только под вечер он вырвался в 188-й полк. Давиденко удивился, увидев на своем командном пункте Симоняка. Или генералу уже доложили, что он в начале боя несколько растерялся, выпустил на время нити управления?
Но Давиденко не собирался ничего скрывать, сам рассказал всё как было. Симоняк внимательно слушал майора.
– Не всеми, вижу, ты доволен. Небось думаешь: хорошо бы и кое-кого сменить. Так?
– Так, - согласился Давиденко.
– Неправильно думаешь.
Командир полка недоуменно пожал плечами.
– Да, неправильно. И вот почему. Ты знаешь достоинства и недостатки каждого офицера, можешь на него влиять. А сменишь - нового тоже учить придется. Или готовенького ждешь? За каждого человека надо бороться, товарищ командир полка. Цени людей!
Давиденко молчал, он не ожидал такого поворота. И Симоняку захотелось приободрить молодого командира полка.
– А воевал ты в первый день хорошо. Спасибо! Зоркие глаза комкора еще издали заметили худощавую фигуру замполита Силоняна.
– Иди сюда, Арам!
– позвал его Симоняк.
Силонян одернул маскировочный халат.
– Здравия желаю, товарищ генерал!
– Здравия желаю!.. Каков денек?
– Хороший, товарищ генерал. Никогда мы еще так не наступали.
– Расхвастался!..
– Нисколько, - улыбнулся Силонян, хорошо знавший, как Симоняк любит иногда поддразнить собеседника.
– Замечательно наши люди воевали. О роте Михайлова слышали?
Симоняк покачал головой.
– Первой она переправилась через реку Сестру, обошла Яппиля и ударила с тыла.
– Все у вас первые!..
– Что есть - то есть.
Симоняку нравилась горячность Силоняна. Людей своего полка он никогда не давал в обиду. И люди ему верили, любили его, не задумываясь шли с ним на самые опасные дела.
– Ладно, - сказал комкор.
– Смотрите, чтоб и дальше ваши люди были первыми... Желаю удачи! А мне еще у Афанасьева надо побывать.
9
Ко второй полосе вражеской обороны войска корпуса приблизились на исходе второго дня наступления. Романцов больше
Финские войска откатывались к Кивеннапе. Со своего наблюдательного пункта Симоняк пристально разглядывал ее в перископ. Впереди, закрывая чуть ли не половину неба, громоздились высоты, где, по данным разведки, глубоко в земле находились железобетонные укрепления. Финны подтягивали сюда свежие силы - из Выборга, из других глубинных районов.
День назад группа разведчиков 134-го полка натолкнулась в лесу на четырех солдат в финской форме.
– Свои!
– крикнули те.
– Мы русские! Им не поверили. Бывали случаи, когда свои, даже в нашей форме, оказывались чужаками.
– Руки вверх!
– скомандовал сержант.
– Бросай оружие!
Те неохотно, как показалось разведчикам, расставались с автоматами.
– Кидай, а то всех перестреляем!
– крикнул сержант, и прежде чем неизвестные подняли руки, несколько разведчиков бросились к ним, сбили с ног...
Сержант подошел и услышал, что пленные повторяют:
– Да мы же свои, разведчики!
– Ладно, разберемся!
Пленных, по их настойчивой просьбе, переправили к командиру полка Меньшову, а оттуда к Симоняку. Это были действительно разведчики, возвращавшиеся из вражеского тыла. Туда их забросили самолетами. Они добыли новые данные о второй, главной оборонительной полосе противника, о переброске резервов в район Кивеннапы.
Разведчиков с почетом отправили в штаб армии. Симоняк, выбравшись на гору, смотрел на Кивеннапу. Здесь начиналась так называемая новая линия Маннергейма.
Кивеннапа запомнилась Симоняку еще с суровой зимы тридцать девятого года. Высокая кирка, облепившие ее домики. Была она тогда совсем уже рядышком, а дойти оказалось нелегко. Много тут было пролито крови.
Как-то будет теперь? Финны еще сильнее прежнего укрепили этот выгодный рубеж, расположив на высотах впереди Кивеннапы семь мощных железобетонных дотов. Путь к ним закрывала густая вязь проволочных заграждений, гранитные надолбы.
Два наших танка попробовали с ходу взобраться на гору. Вражеские артиллеристы подбили их.
– Не лезть на рожон!
– приказал комкор. Он обрушил на вражеские позиции перед Кивеннапой могучий удар приданного ему артиллерийского корпуса, огонь всех семидесяти четырех танков бригады Ковалевского, не считая корпусной и дивизионной артиллерии. Бушевал огонь, а тем временем саперы гвардии старшего лейтенанта Павленко сняли десятки мин, разбросанных по шоссе, на подходах к высоте... Под прикрытием самоходных установок несколько тяжелых танков сделали проходы в надолбах и проволоке. А автоматчики-гвардейцы лесом обходили высоту справа... Финны учуяли, что вот-вот будут окружены, и, бросив доты, стали отходить.