Герцог грозового мира
Шрифт:
На «Альгенсере» пятеро высокопоставленных путешественников разместились в соседних каютах. Минут через пятнадцать они встретились на открытой палубе: кто-то пришел туда раньше, кто-то — позже, однако все захотели посмотреть на отправление парохода. Юнари и Альта о чем-то перешептывались, прислонившись к бортикам: видимо, быстро нашли общий язык. Немудрено — с их-то схожими характерами. Эстилис, располагаясь от всех поодаль, курил, причем Альта косилась на него с неприязнью и помахивала перед собой ладонью, хотя холодный морской ветер быстро уносил весь дым в другую сторону. Эвальд стоял вместе
Хор поглядывал на все ещё суетящихся возле «Альгенсера» людей: в трюм погружали последние ящики. Наконец звонко раздался удар колокола, и народ отхлынул от парохода. С лязганьем поднялись якорные цепи. Из двух труб сильнее повалил черный дым, и корабль медленно стронулся с места, а на берегу кричали и махали платками. С нижней палубы, куда выходили пассажиры вторых и третьих классов, остающимся в Кальде отвечали криками и тоже махали платками.
Сбоку к Хору подошел Эстилис, обдавая его запахом табака, ещё не успевшим выветриться.
— Поздравляю с отплытием, Маршал. Вы знаете, лет эдак сто назад считалось, что есть три категории людей: живые, мертвые и те, кто в море. В наше время, к счастью, корабли надежные и тонут редко, хотя исключения есть практически во всех правилах.
— Не пугайте меня, Герцог, — с усмешкой ответил Хор. — Я всего-то второй раз на корабле.
— Морская болезнь не одолевает? — заботливо поинтересовался Эстилис.
— Нет, я к ней устойчив, — Хор не сказал, что иначе он бы вообще не поплыл, а постарался бы справиться со страхами и полетел бы на дирижабле. Нет ничего унизительнее морской болезни в течение всего плавания. — А вы?
— Увы, — развел руками Эстилис. — Меня всегда тошнит, хотя до большего, к счастью, не доходит. Надеюсь, у ваших друзей ничего подобного нет, раз они согласились на это путешествие. Ведь всем им уже приходилось плыть, нет?
— Да кто знает, — вздохнул Мальс. — Все в какое-то время пересекали одно из морей, однако я не знаю, на корабле или на дирижабле.
— Мы прибываем завтра рано утром, — задумчиво произнес Эстилис, поглядывая на становящийся все меньше порт Кальде. — И уже через три часа отходит поезд до столицы. Как видите, я не просто так выбрал этот день: тут удобное сочетания прибытия и отправления всех средств передвижения.
— А если бы наш поезд опоздал? — хмыкнул Хор. — Мы могли бы и не попасть на корабль.
— Этот — не опаздывает, — категорически отрезал Эстилис. — Только в случае чего-то уж слишком необычайного, например, взрыва путей заговорщиками. Но тогда мы вообще не попали бы в Кальде.
— А пароход может из-за чего-то задержаться?
Эстилис повернул голову, глядя в сторону бескрайнего моря, за которым далеко-далеко лежал Грозовой Мир.
— Вряд ли, — наконец ответил он. — Да и в конце концов у нас целых три часа.
***
Все четверо людей, рядом с которыми Юнари выпало провести эту дорогу, тянули к себе самыми разными привлекательными чертами, и сложно было с первого раза решить, за кем начать наблюдать. В конце концов она выждала, пока кто-то из них первый обратится к ней с разговором, и это оказалась Альта Каэндра, будущая Альта
Альта с неудовольствием посматривала на курящего неподалеку Герцога и отмахивалась рукой от дыма, заявив, что от табака у нее болит голова. Юнари относилась к этому спокойно, но, чтобы не нервировать новую знакомую, отошла чуть подальше. Разговаривала и тоже то и дело бросала взгляд на Эстилиса, рядом с которым стоял Мальс Хор, а с ними обоими пытался болтать Эвальд Мистераль.
Порт Кальде остался едва заметной полосой на горизонте, и Юнари, отойдя от Альты, спустилась на вторую палубу, где располагались, соответственно, каюты второго класса. Вопрос состоял лишь в том, едет ли театр здесь или палубой ниже, третьим классом. Сейчас, пока Эстилис разговаривал с Мальсом Хором, требовалось первой найти Эссабину и проследить, ищет ли она встречи со своим ненаглядным Герцогом и знает ли о его присутствии здесь. Именно из-за этой женщины отъезд произошел столь быстро, однако Юнари не могла утверждать, что той об этом известно.
Пока она узнала лишь то, что в осенние холодные дни пассажирам второго класса даже удобнее, чем людям из первого, потому что располагавшиеся ниже палубы не продувало ветром, как самую верхнюю. Приходилось признавать, что и простора здесь намного меньше, но кому нужен простор в хмурый день, когда вот-вот норовит пойти дождь?
Ответ на вопрос Юнари получила довольно быстро, заметив рядом с собой рослого худого юношу, которого видела среди труппы. Выходит, театр имел достаточно средств для того, чтобы путешествовать вторым классом. Газеты писали о его спектаклях, в том числе и о той оперетте, в которой пела Эссабина в главной роли. Определенно, гастроли в столице принесли труппе хороший доход.
Эссабину Юнари увидела ещё минут через пять, на выходе из каюты: певица-Кудесница что-то очень строго выговаривала рыжеволосой девочке, потупившей взгляд, но явно чувствующей себя героиней. Наверняка что-то учудила, боевая натура. Вспомнились собственные рейды на море и прочие приключения, за которые мать устраивала нотации точно так же… Вернее, не точно так же. Сейчас Юнари смотрела на женщину, которая ругалась и учила с заботой, потому что беспокоилась об этой девочке, а не о репутации семьи. В груди вдруг остро защемило, и она, стремительно развернувшись, двинулась в противоположную сторону, думая, что не зря, видимо, Эстилис Эссентессер выбрал Эссабину.
Юнари стояла на второй палубе, на самом носу, выставив лицо навстречу освежающему ветру, который не только охлаждал начинающие краснеть щеки, но и прояснял мысли. Ей не следовало сейчас думать о матери, о прошлом, о Крылатом Мире — вообще о том мире, который остался позади. Юнари больше не жила там. Сейчас она находилась в иной вселенной, зрительница, наблюдательница… выходит, опять чужая? Кто знает… Сейчас, не оглядываясь на указку родителей, можно было самой тянуться к тем людям, которых хотелось видеть друзьями.