Героика. Сага о не очень хороших людях
Шрифт:
— Взгляните сами, — сказал барон, передавая изображение виконту, — здесь ей шестнадцать. За год до ужасающего происшествия.
— Красивая... — мечтательно произнес лорд Генри, вызвав у Даны жгучий всплеск ревности.
— Кто знает, кто знает... — хитро сощурился старик. — Если все сложится хорошо, то, может быть, я даже отдам ее вам в жены...
Приняв из рук виконта портрет, Дана увидела прелестную зеленоглазую девчушку с вьющимися каштановыми волосами. Сидя на стуле с высокой спинкой, Элизабет выглядела так, словно едва сдерживалась, дабы не прыснуть от смеха.
— С малых лет она совала нос куда не следует, — продолжил старик. — Облазила
***
— Восточное крыло особняка примыкает к семейной усыпальнице, — выбив трубку в пепельницу, Аткинс встал у окна. Солнце зашло за горизонт, превратившись в оранжевую полоску света. По темному двору маячила сумрачная тень в форме Джейкоба с лопатой и ведром.
— Некий далекий предок Его Светлости выстроил дом подобным образом. Люди тогда свято верили, что живущие обязаны пребывать в неразрывной связи со своими ушедшими предками. Фамильный склеп всегда манил к себе Элизабет. Помню, нередко заставал ее шастающей по восточному крылу. Именно там мы и обнаружили ее в тот день. Бездыханной. Это случилось в год Лошадиной Тыквы.
***
— Никто не мог назвать причину смерти. Врачи и священники терялись в догадках, — горестно вскинул руки лорд Таттон. — Моя бедная девочка была бледной как полотно. Казалось, что она спит, мирно закрыв глаза, и вот-вот проснется. Но она не дышала, и ее маленькое сердце не билось в груди. Мы похоронили Элизабет в фамильном склепе рядом с матерью. Любимое место для игр стало ее последним пристанищем. По крайнем мере, так мы тогда все считали.
***
— Примерно с неделю после похорон все шло как обычно. Затем взошла полная луна, и девочка восстала из мертвых. Впрочем, слово «девочка» больше к ней не подходило. Элизабет обратилась. Вместо милого подростка она стала чудовищной тварью, жаждущего свежей плоти. В ту ночь она вырвалась из усыпальницы. Подняла на ноги весь особняк. С воем убила двоих слуг, разогнала собак, затем пробралась на конюшню и перерезала всех лошадей. В жизни не видел большего страху. Все стены и пол были темными от крови. Благо с восходом солнца Элизабет набила свое брюхо и убралась обратно в свою гробницу.
***
— И после этого вы остались жить в поместье? — спросил лорд Генри.
— Разумеется, — с горечью ответил барон, — куда я денусь? Это ведь фамильные земли рода Таттонов. Я не могу их бросить — это вопрос чести!
***
— После смерти жены и отца Его Светлость спустил почти все свое состояние на шлюх и карты. Поэтому теперь ему некуда деваться, кроме как торчать здесь.
***
— С тех самых пор Элизабет восстает каждое полнолуние и бродит по особняку в поисках добычи, — подытожил свой рассказ старик Таттон. — К счастью, мы смогли изолировать восточное крыло и запереть в нем монстра. Но с каждым разом голод ее становится все сильнее и сильнее. Каждый месяц, когда луна принимает форму круга, мы дрожим в своих спальнях за железными дверями, слушаем ее вой и молимся всем святым, лишь бы моя дочь
— Вы обращались за помощью к магам? — спросила Дана.
— Да, подавал запрос в саму гильдию Вальгрена. Эти высокомерные ублюдки снизошли до того, чтобы прислать мне двоих студентов. Можете себе это представить?! Студентов! Этих олухов звали Кригель и Тамос...
***
— Кригель был неприятным тощим типом с козлиной бороденкой и головой лысой как шар, — сказал дворецкий. — Ходил так, словно проглотил аршин, и косился на всех, как на голубиное дерьмо. Тамос — его полная противоположность: лохматый, низенький и толстый. Они с Кригелем явно недолюбливали друг друга. Сцепились как кошка с собакой и спорили друг с другом битый час о том, что же случилось с дочерью барона.
***
— Кригель считал, что на Элизабет было наложено проклятие, обратившее ее в упыря. Дескать, такое под силу человеку, искушенному в вопросах колдовства. Чтобы его снять, говорил он, необходимо провести ночь в усыпальнице, рядом с ее гробом, и остаться после этого в живых. Тогда Элизабет опять станет человеком...
— Кто же мог сотворить такое ужасающее кощунство? — воскликнул лорд Генри.
— К сожалению, я и сам теряюсь здесь в догадках, — развел руками старик Таттон. — У меня не было врагов, меня все обожали...
***
— Это все теща барона — Мара Дунф, — пояснил Аткинс, — старая и богатая ведьма из Елоева. Уже тогда о ней ходили дурные слухи. Люди шептались о запретном знании, о черной магии... Она всегда недолюбливала Его Светлость за глупость и разгильдяйство — не могу ее в этом винить. Когда же он женился на Белле, нелюбовь переродилась в ненависть. И ненависть эта перешла на Элизабет после родов. Старая змея считала, что девочка отняла у нее любимую дочь. Тем более, что носила она фамилию Таттон, а не Дунф, и в глазах Мары была не столько ее внучкой, сколько отпрыском презираемого зятя. Если кто и мог наложить это проклятие, то только она...
***
— Тем не менее, Тамос не согласился с Кригелем. Он утверждал, что дело не в проклятии, а в том, что девочку заколдовал демон-метаморф, и она превратилась в вурдалака.
— Звучит очень знакомо, — произнес лорд Генри. Сунув руку в карман, он извлек маленькую книгу в черном переплете. В сиянии огарков Дана различила тисненое название: «Стань героем легенд за 24 часа».
— «Согласно народным поверьям, метаморфы способны принимать облик животных, птиц и даже неодушевленных предметов, — прочитал вслух виконт. — Человек, попавший под влияние демона, впадает в летаргический сон, который окружающие принимают за смерть. Через некоторое время он воскресает в облике ужасного монстра — вурдалака».
— И что же ваше руководство велит делать в таких случаях? — спросил барон.
— Одну минуточку... — виконт перелистнул страницу. — «Единственный способ расколдовать несчастного — это убить самого метаморфа, наложившего злые чары. К сожалению, сделать это нелегко, так как черная магия демонов оберегает их как от серебра, так и от стали. В то же время, согласно дошедшим до нас старинным гримуарам, известно, что метаморф становится уязвим при условии, если...»
Нахмурив лоб, лорд Генри процитировал фразу на незнакомом языке: