Героин
Шрифт:
— Хорошо, сейчас сдам ее Надежде Романовне, она все сделает в лучшем виде. Недавно узнал, что существуют даже лобковые парики. Твоей заторможенной тоже приобрести?
— Пускай пока лысой походит. А кто такая Надежда Романовна?
— Не важно. Человек она абсолютно надежный. Абсолютно. Теперь меня послушай. Вот тебе, Ноготь, пистолет, трех обойм хватит. Надеюсь, он тебе не пригодится, но иди, знай. У вас там, в сумасшедшем доме, не особенно сентиментальничают, как я погляжу. Далее. Я говорил с главным врачом, объяснил братану, что ты мой любимый племянник, справлялся о твоем здоровье, плакал, вручил деньги. Договорились мы с ним следующим образом. В твоем отделении есть душевая, которая лет десять, как не используется. Ее переделают под твою квартиру. Обставишь
— И плетку для любимой.
— И плетку для любимой. Рано или поздно туда все равно залезут, проверить, что к чему, так что плетка для любимой там очень к месту. И пистолет подозрений не вызовет, от тебя за версту братаном несет, так что и пистолет там к месту. Но батарейки в сейфе не забывай менять. Там передатчик стоит, и все, что в твоей комнате сказано, на моей конспиративной квартире на пленку записано. Все понял?
— И то, что я своей заторможенной скажу?
— Это как раз меня не интересует, ничего для меня нового ты ей все равно не скажешь.
— Алло, Хомяк?
— Ноготь, брателло, как я рад тебя слышать!
— Погоди, первым делом запиши номер моей мобилы: 054–6 202 271. Звонить только по делу. Я в таком месте, что мобилу не свечу. Увижу, что ты звонил, сам перезвоню. И еще. Дай мой телефон Аркадию из «Уникума», он мне нужен, пусть перезвонит. По той же схеме. Теперь рассказывай.
— А что рассказывать? Все было точно, как ты сказал. Санитарная эта машина вышла из сковской психушки, мы, как ты сказал, по-тихому за ней. Приехала она в одну странную московскую больничку. Мы стоим, ждем. Как завещал великий Ноготь. Через несколько часов выезжают они, мы за ними. Видим, обратно в Сков направляются. Не доезжая Скова километров за сто, мы их интеллигентно так останавливаем, показываем калаши, и забираем деньги без всяких проблем. В санитарной машине два полудурка, охраны никакой. От наших вышел Тушисвет, а от них Бендер-бей на тонких ножках и с животиком. Короче, сорок тысяч евро только облегченно вздохнули, когда мы их в нашу машину переложили. Завопили суслики, мол, эти там, те тут, а тех до сих пор никто ни разу, а что делать? Мол, они не ведали! Ну, мы их успокоили, помогли им санитарную машину с дороги в сторону отогнать и шины проколоть, мобилы их на память забрали, еще мелочь какую-то. Вот и все, в общем. Впрочем, нет, не все. Я тебе вот что, Ноготь хочу сказать. Как ты заболел, непруха у нас пошла, двоих наших менты забрали, заработков нет практически. На твою Офелию реутовские наехали, дом твой с нее требуют. Она ко мне прибежала, я к братанам. Мол, не по понятиям это, надо бы за телку Ногтя спросить с них, но вижу, нет у них боевого настроя. Без подпитки деньгами у них и не стоит уже. И вдруг сорок тысяч евро и без глубокого вздоха. Я сразу трех братанов к твоей Офелии послал, они там реутовских свинцом встретили. Вопрос с наездом на твою Офелию отпал автоматически. А главное, у братанов настроение переменилось, понимаешь?
— Понимаю. Слушай, Хомяк, меня внимательно. Я болел, болел, да выздоровел. Теперь вновь восстанавливается единоначалие, единообразие и ебиноматие. Того, кто Офелию мою не хотел от реутовских защищать — накажи. Понял, примерно накажи. Напомни им, что за своих горой стоять надо, не взирая на деньги. Мол, был у нас один мудак, отомстил за брата, блин, и рухнула великая Российская Империя. И другой чудак, блин, за своего дедушку отомстил, и рухнул Советский Союз. Как ты можешь, с душой и самобытным юмором. Это и по понятиям, и для поддержания дисциплины хорошо. Напомни всем, что трансвиститов трасвистеть учить надо. Печально и витиевато. Это сможет донести до их пародии на головной мозг то, что надо. Скажи им, что мол, Ноготь вернется и вновь покажет себя бурным сторонников женской эмансипации. Напомни им, что в то полотенце, которым я вчера сапоги чистил, сморкаться не следует.
— Сделаю, Ноготь, сделаю. Расслабься.
— Далее. Прекратить всякую самодеятельность, иначе не двоих, всех пересажают. Делать только то, что я скажу. Ты это хорошо понял?
— Да понял, я, Ноготь, понял. И тобой руководимы, будем мы непобедимы! Помню еще. Все сделаю. Ты мне лучше вот что скажи, как евро раскидаем?
— Десять тысяч отдай Офелии. Там у нее долгов уже будь здоров сколько. Скажи ей, кстати, дом, продавать не надо. Скажешь, мол, я не разрешил. Пять тысяч привезете в Сков и отдадите Коляну, адрес ты знаешь, он мне передаст. Остальные раскидай по братанам по своему усмотрению, пускай побалуются, вкус к жизни почувствуют. Себя то не обидишь, Хомяк?
— Не волнуйся, больше твоего не возьму. Ты же меня знаешь, Ноготь.
— Шучу, Хомяк, шучу. Ладно, все, жди дальнейших указаний, как говорит пожилой следователь. Конец связи.
— Ноготь, голубчик, как я о вас соскучился!
— Здравствуйте, Аркадий. Как «Уникум»? Как жизнь половая?
— Спасибо, с половой жизнью полный порядок. А с «Уникумом» что сделается? День ото дня все уникальнее и уникальнее. Да что мы все обо мне, да обо мне? Вы то как, Ноготь? До меня по телефону дошли слухи, что у вас были проблемы со здоровьем. Неужели это правда? Что-то венерическое? Ну почему вы себя совсем не бережете? А что случилось?
— Жуткая история. Темень, вьюга, гандоны кончились… Но я к вам по делу звоню, Аркадий.
— Да, да, да, понимаю.
Ветер так и бегает по лесу, Не дает покоя никому: Маленьким цветочкам незабудкам, И большому дереву — дубу.Так вы сказали, что по делу звоните?
— Именно.
— Ну-ка, ну-ка, ну-ка!
— Аркадий, мне нужно сделать так, что человек приносил вам деньги, после чего эти деньги попадали к Хомяку. Но путь этот должен быть в тумане. Чтобы никто не мог узнать, куда деньги, в конечном итоге, придут.
— Скажу, Ноготь, просто. Могу. Процентов за пять от уходящей в дальний путь суммы.
— Торговаться не буду. Далее. Продам органы.
— И женские органы у вас, Ноготь, есть? Ну, те самые. И широкий выбор?
— Аркадий, я говорю буквально. Имеется широкий выбор человеческих органов для пересадки от человека человеку.
— И почем, к примеру, задний проход в хорошем состоянии?
— Цены рыночные, но на нижней планке. Скидки делать могу, но не хочу. Японские поэты в таких случаях себе вообще харакири делают. Тем более что и ваши двадцать процентов, Аркадий, от этого уменьшаться.
— И как много, к примеру, у вас есть почек?
— Как весной на вербе.
— Вот как? Откуда такие запасы, спрашивать, наверное, не нужно?
— Ну почему же? Если вы хотите покончить с собой, Аркадий…
— Буду с вами откровенен, Ноготь. Не хочу. Но мы отвлеклись. Ситуацией в этой области я не владею, не сталкивался. Хотя знаю, что деньги в этой области вращаются серьезные. После того, как появится реальная информация, я с вами свяжусь.
— Звоните мне по этому мобильнику. До свидания.
— Подождите, Ноготь, подождите. Я вот что у вас хотел спросить. Там, на вашей вербе, ну, где почки растут, может быть могут оказать и услуги донорского материнства?
— Услуги чего?
— Донорского материнства. Бывает такие случаи, когда берут женскую яйцеклетку, оплодотворяю ее мужским сперматозоидом и вставляют какой-то совершенно посторонней женщине в матку. Та вынашивает и рожает ребенка, после чего малютку отдают его биологическим родителям. Ведь, с точки зрения наследственности, родители ребенка те, кому принадлежали яйцеклетка и сперматозоид. Услуги донорского материнства стоят не дешевле органов для пересадки, уверяю вас.