Гильдия Чёрных Кинжалов

Костылева Мария

— Тогда поедем, конечно. Только остановимся на ближайшей станции, сообщим в полицию о разбойниках.

— Я посторожу их, — пообещал Рейтег.

Мне не особенно хотелось проявлять при нём любопытство, но я не сдержалась:

— Откуда ты знаешь про «пирамидку»?

— Я начинал учиться в Гильдии, — ответил Рейтег. — Лет пять назад. Отчисли на втором курсе, но кое-что ещё помню.

— За что?! — выпалила я.

Получилось как-то чересчур громко, но слишком уж я была изумлена. И самим фактом, что Рейтег — мой недоучившийся коллега, и тем, что он умудрился как-то завалить сессию на втором курсе. У нас даже самые законченные идиоты дотянули, по меньшей мере, до начала третьего. В первые два года даже практики почти нет, одна теория.

— За

драку, — сказал Рейтег. — Один мой однокурсник оказался законченной сволочью.

Извиниться за вырвавшееся слово он даже не подумал. Хотя я, по роду своей деятельности, привыкла ещё и не к такому, а мои будущие попутчицы — вернее, пассажирки — были заняты тем, что собирали валявшуюся на траве одежду в сундуки; они удачно притворились, что не услышали.

— Не дал списать? — не удержалась я от предположения.

— Списывали обычно у меня, — буркнул Рейтег и посмотрел на меня так, что я как-то сразу поняла, что не получу точного ответа. — А этот просто совал нос куда не надо.

Странно и неуютно было находиться рядом с человеком, с которым мы, возможно, могли бы даже работать вместе, если бы… если бы что?

— По-твоему, я тоже сую нос куда не надо?

Он хмыкнул:

— Я ни на что не намекал. Просто ответил на твой вопрос. Да и потом, совать нос в чужие дела — твоя профессия.

— Что верно, то верно. А ты не пробовал пойти учиться куда-нибудь ещё?

— Обстоятельства помешали. Мне очень нужны были деньги. Тормур позволил мне остаться и дал работу.

— Это странно. Мне было бы сложно остаться и смотреть, как мои бывшие однокурсники идут дальше, в то время, как я заказываю уголь для их печей.

— Я их почти не видел. В тех помещениях, где я работаю, студенты обычно не бывают.

— Действительно. Я за три года тоже ни разу тебя не видела.

— Ты могла просто не запомнить.

Я покачала головой, возразив:

— У меня хорошая память на лица… Послушай, ты же пока учился должен был хотя бы раз активировать кинжал.

Рейтег медленно кивнул, пытаясь понять, к чему я клоню.

— Ты потом… у тебя не было проблем, когда ты больше не смог этого делать?

— Нет. У меня всегда хорошо получались упражнения на контроль энергии… А что, проблемы есть у тебя?

— Нет, разумеется, нет. — Я постаралась, чтобы голос звучал как можно более беспечно. — Но говорят, они бывают, если долго не пользоваться кинжалом. Мне просто любопытно.

Он не поверил, я это сразу почувствовала. И испугалась. Нет, вряд ли Рейтег будет трепаться о своих подозрениях на каждом углу. Вряд ли он даже скажет об этом господину Тормуру, главе Гильдии, несмотря на своё уважение к нему. Но я всё-таки не была уверена, что не сделала ошибку, задав этот вопрос…

— Ладно, спасибо за помощь. — Я глянула в сторону Вирмы и её подопечной, которые уже собрались давно, просто ждали деликатно в сторонке, с опаской поглядывая на надёжно связанных разбойников. — И Мавве тоже спасибо ещё раз скажи.

Рейтег снова кивнул.

— Увидимся, — сказал он. — Может быть.

Может быть.

6.

Солнце уже прицельно зависло над горизонтом, когда я осадила лошадей у Библиотечного Дворца и стянула с рук перчатки. Перчатки мне на время поездки одолжила Айза — так звали Вирмину подопечную. Тоненькие, но очень плотные, они надёжно защитили кожу от вожжей, только вот ладони вспотели. Теперь я рассеянно помахивала ими, заодно оглядывая высоченную ограду, возле которой мы остановились. Каменная кладка с трудом угадывалась за переплетением плотных ветвей неизвестного ползучего растения и крошечных пучков невероятно жизнелюбивой травы.

Мы подошли к воротам: две створки с частоколом железных прутьев, ощетинившихся наверху пиками. До этих пик я не достала бы даже если бы забралась на плечи себе самой — до того они были высокие. За воротами просматривались такие же древние каменные башни Библиотечного Дворца, которые я видела ещё издалека посреди уединённой, окружённой небольшими холмами

равнины. Собственно, эти башни и есть дворец: пять массивных высоких прямоугольников, каждый из которых мог бы стать домом для нескольких семей, и небольшие галереи между ними: на уровне первого и третьего этажей. Перед дворцом раскинулся небольшой дворик, вымощенный широченными плитами, каждая из которых прожила несколько человеческих жизней; между плитами давно и прочно обосновалась осока. Единственное дерево, невысокое, но кряжистое, растёт на маленькой горке, заключённой в каменный круг — тоже древний, оплетённый и травой, и корнями деревца. Чуть поодаль от него стоит большая металлическая чаша чёрного цвета с золотой росписью, в которой горит огонь. Я пригляделась к надписям, и непроизвольно передёрнулась от пробежавшего по спине холодка. Это был древний островной язык, Миор-ри, который нарочно был вытеснен из Гроуса и заменён другим — когда выяснилось, что его придумали ранее населявшие остров существа, ушедшие за Свен после Великого Изгнания. Известно, что они до сих пор понимают этот язык, и писать на Миор-ри — занятие опасное и непредсказуемое. Говорить тоже не следует, хотя человек не в силах извлекать эти звуки таким образом, чтобы они смогли принести вред — речевой аппарат у нас устроен по-другому. До сих пор сохранились некоторые слова и даже названия на Миор-Ри — как например, та же улица Грантон-Сор — и ни с кем ничего плохого от произнесения этих слов не случилось, как и от написания их с помощью современного алфавита. А вот символы, которые мы применяем в магии, пришли как раз из алфавита Миор-ри, хоть и несколько видоизменённые. Конечно, если кто-то, не обладающий силой, будет пользоваться древним островным алфавитом, это вовсе не означает, что он призовёт кого-то из-за реки Свен — но не означает и обратного.

Ни для кого не секрет, что существ, способных реагировать на силу Миор-ри, достаточно и на этом берегу. Я это знала особенно хорошо, потому что всегда остро чувствовала присутствие этих существ и дома, и на улицах Морлио — и знала, что они не всегда ограничиваются только присутствием. Именно поэтому вид чаши с огнём посреди старого каменного двора и встревожил меня. Конечно, сказала я себе, наверняка архивные старички защитили надпись, и она не может никого вызвать — специальные символы были нанесены даже на корешки учебников, по которым этот язык изучали мы. Вернее, не сам язык — нам просто прививали понимание того, что это такое, и какую опасность в себе несёт; если и доводилось писать или даже произносить какие-то слова, то не раньше того, как преподаватель рисовал те же защитные символы в воздухе.

И всё же, всё же…

Прошло, наверное, минут десять после того, как мы позвонили в чугунный колокол — и вот, наконец, кто-то явился по нашу душу. Тёмная, с лиловатым отливом, мантия, прямая осанка, короткие седые волосы вокруг островка лысины.

— Приветствую, — степенно произнёс мужчина. — Что привело вас в Библиотечный Дворец?

Вирма представилась и сказала, что привезла новую служительницу. Айза смиренно потупилась, не произнеся ни слова. Я сначала тоже промолчала, решив, что изложу своё дело кому-нибудь более представительному, но старик смотрел на меня очень пристально и тяжело.

Что ж, ладно.

— Мне необходимо получить консультацию у секретаря.

— Секретарь Библиотечного Дворца не даёт консультаций, — так же неторопливо отвечал привратник.

Он раздражал меня невероятно.

— Это не научная консультация, — отрезала я. — Я иду как частное лицо к частному лицу.

— К секретарю?

— Да!

Он хмыкнул, но всё-таки пропустил меня.

Прошли через двор; привратник — впереди, мы, три женщины — за ним. От костра в чаше повеяло жаром и каким-то горьковатым, травянистым запахом. Дворец был огромен и молчалив. Мы двигались к одной из башен, не в силах произнести ни слова при виде её грандиозности — даже Вирма, которая уже наверняка бывала здесь. Высокая деревянная дверь, оправленная в металл, открывшаяся без скрипа — и неожиданно холодная после тёплого вечера темнота…