Гильдия Чёрных Кинжалов

Костылева Мария

Я откинулась на спинку кресла и задрала голову. Вниз по лестнице бежала женщина.

— Гарток, это немыслимо! Третьи сутки… Третьи сутки, а он как в воду канул… Ох, не приведи Творец…

Появившись в приёмной, женщина испуганно посмотрела на потолок, словно там и сидел Творец, и отчаянно зашептала молитву. Я скрипнула зубами. За свою жизнь я так и не определилась, верю я в Творца или нет. Доказательств его существования я не видела, но не видела доказательств и обратного, поэтому допускала оба варианта. Эта неопределённость раздражала меня, как

и любая другая, а также раздражало всё, что было с ней связано — например, вид молящегося человека.

Низенькая, темноволосая, с маленьким, раскрасневшимся лицом, незнакомка ужасно не подходила к строгой чопорной обстановке Библиотечного Дворца. Тот балахон, который здесь, по-видимому, было предписано носить всем, смотрелся на ней почти комично.

— Гарток! Ну пожалуйста, сделай что-нибудь!

Её умоляющий взгляд будто не произвёл на секретаря особого эффекта. Он опустил голову, вздохнул и сухо ответил:

— Баура ищут по всему дворцу, Лайги. — Ладони его снова стиснули одна другую. — Он не иголка, найдётся…

— Как ты можешь так говорить о собственном сыне?! — Из глаз Лайги полились слёзы. — Тебе что, настолько всё равно? Сначала ты соглашаешься, чтобы он участвовал в этом дурацком эксперименте, а теперь…

— Лайги…

Я снова перевела глаза на секретаря, и увидела, что тот выглядит почти жалко. Пропажа ребёнка — это явно не то, что нужно обсуждать в приёмной Библиотечного Дворца, да ещё при посторонних. Наверное, наличие семьи и детей у работников этого достойного заведения — тоже какая-нибудь смертельная тайна.

Особенно если эти дети участвуют в каких-то экспериментах.

— Лайги, пожалуйста. Они делают всё возможное. Прошу.

Только сейчас, услышав эти отрывистые фразы, я сообразила, в каком напряжении находится этот человек. Всё то время, пока я пыталась его разговорить, он думал о пропавшем сыне. А перед этим читал книжку, чтобы отвлечься. Ему не положено обнаруживать свои эмоции при посетителях, поэтому он сдерживал свои руки, боясь, что они задрожат.

— Вызови полицию… — плачущим голосом взмолилась Лайги. — Я чувствую, с Бау что-то случилось… Пожалуйста, Гарток…

— Прошу меня простить. Отлучусь на минуту.

Он поднялся — высокий, неестественно прямой, почти негнущийся — обошёл стол. Взял жену за руку и повёл из комнаты, шёпотом пытаясь ей что-то втолковать.

— Но я не верю… — протестовала Лайги, уже вполголоса. — Они ничего не делают… они…

— Прошу прощения, — громко сказала я.

Остановившись, секретарь посмотрел на меня почти с ненавистью. Лайги не смотрела вообще: уткнувшись лбом в его плечо, она всхлипывала и продолжала умолять мужа вызвать полицию.

— Могу я узнать, где ребёнка видели в последний раз?

— Какое ваше дело… — начал шипеть секретарь, но я обращалась не к нему.

Женщина так удивилась вопросу от незнакомой посетительницы, что перестала всхлипывать.

— Сложно сказать… Он был в своей комнате, в соседней башне, потом я отправила его к Гартоку… Было время обеда, а мы никогда

не едим в общей столовой. Баур его позвал, но сам на обед так и не пришёл…

— Стало быть, последнее место — эта комната? — уточнила я.

— Он при мне выходил отсюда, — процедил секретарь. — Я не мог сразу бросить работу, и сказал, что приду попозже…

— Стало быть, эта комната, — повторила я и полезла во внутренний карман плаща. Он был надёжно застёгнут, и лежавший в нём детектор магических следов никуда не делся. Я очень надеялась, что речная вода, в которой мне пришлось искупаться, не повредила ему — иначе я упустила бы подвернувшийся мне шанс безвозвратно.

Повезло. Круглый, как большая таблетка, детектор, лежавший посреди моей ладони, засветился не мирным зелёным цветом, а ярко-оранжевым, почти красным.

Так я и думала. Здесь всё было буквально пропитано магией — было бы странно, если бы прибор не среагировал.

Второй раз за сегодняшний день я извлекла из ножен кинжал. Второй раз у меня похолодели ладони и замерло сердце. Но теперь я не собиралась играть роль могучей волшебницы — я намеревалась использовать кинжал на самом деле. Прекрасно зная, к чему это приведёт.

О каждом активированном кинжале становится известно в руководстве Гильдии. Кто, где — они узнают об этом через секунду после того, как член Гильдии ударяет ладонью по торцу рукоятки. Не знаю, каким образом им это становится известным. Говорят, что в кабинете Главы есть огромная карта, созданная в Белых Часах — возможно, всё дело в ней. Как бы там ни было, активируя кинжал, я заявляла о себе во весь голос. Оставалось ждать письмоносца. Или конвой.

В любом случае, у меня имелось несколько часов на то, чтобы что-то разузнать. Я чуяла: что-то с этим дворцом нечисто, и была готова дорого заплатить за то, чтобы расковырять хотя бы одну их великую тайну. А о том, как выкручиваться, можно будет поразмышлять и после.

Перед тем, как в мою ладонь ткнулась рукоятка кинжала, я успела подумать с неожиданной радостью: «Прощай, невидимка!», а потом мысли на несколько секунд исчезли полностью. Вступив в контакт с собственной магической оболочкой, я словно превратилась в огромный сосуд с закипающей кровью, в голове вспыхнуло солнце и ослепило меня. Мышцы напряглись до боли, тело потяжелело так, что невозможно было двинуть ни единым мускулом — а потом вдруг наоборот сделалось очень лёгким. Казалось, я могу взлететь над полом и без соответствующего символа.

Когда сила распределилась по организму, я позволила себе перевести дух, и только потом вонзила кинжал в пол возле стола секретаря. Хотела сначала в столешницу, но вовремя одумалась. Чёрные Кинжалы никогда раньше не осмеливались вести дела на территории Библиотечного Дворца, мои действия не могли понравиться ни одной из сторон. И усугублять ситуацию не стоило.

— Я найду его. А после этого, господин Гарток… — Я смерила секретаря пристальным взглядом, — вы ответите на мои вопросы.

Он скрипнул зубами, но кивнул.