Главная роль
Шрифт:
— Мне нужно поговорить с послом наедине, — выдал я слуге следующую задачу.
— Да, Ваше Высочество-сама, — он поклонился и повел нас с Шевичем по коридору.
Путь окончился быстро, в небольшой комнатке без окон, напольным столиком и двумя подушечками на покрытом татами полу. Слуга щелкнул тумблером — дворец хоть и принадлежит стороннику старого уклада, но электрифицирован — и спросил:
— Может ли этот недостойный слуга сделать для вас что-нибудь еще, Ваше Высочество-сама?
— Спасибо, Токуэмон, — ответил
— Ваше Императорское Высочество… — громогласно попытался он взять разговор в свои руки.
Совсем дурной, что ли? Стены бумажные!
— Тсс! — приложил я палец к губам.
Он осекся, пробежал глазами по кабинету, подвигал усами и перешел на едва различимый шепот:
— Ваше Высочество, вы полагаете, что у местных хватит духа нас подслушать?
В дипкорпус что, только имбецилов набирают, или это персональная фишка Шевича?
— Встань рядом, Дмитрий Егорыч, — почти неощутимо для стороннего наблюдателя нахамил я.
Шевич, однако, как действующее лицо хамство ощутил — до этого момента я обращался к нему на «вы», что необязательно, но он привык. Посмурневший дипломат сделал шаг.
— Ближе.
Еще.
— Что ты как не родной, Дмитрий Егорович? Ближе.
Дипломат подошел вплотную. Потеет, бедолага.
— Скажи-ка мне, Дмитрий Егорыч, — положил я руки ему на плечи, воспользовавшись преимуществом в росте на добрую голову. — Тебе третий номер в Табели о рангах не жмет?
Дрожащей рукой Шевич вынул из кармана платочек и промокнул лоб:
— Простите, Ваше Императорское Высочество, я не совсем понял вашего вопроса.
Сдавив пальцами плечи посла, я улыбнулся шире:
— Для Тайного советника, Дмитрий Егорыч, ты производишь многовато шума. Тебе было велено пытаться разжечь гражданскую войну? Ты кем себя возомнил?
— Ваше Высочество, — Дмитрий Егорович вздернул подбородок и очень аккуратно взялся за мои запястья. — При всем моем почтении к вам, я прожил с этими дикарями достаточно, что бы понять — они уважают только силу. Избыточно любезное отношение здесь не приветствуется, а доброта и великодушие считаются слабостью.
— Как и везде, — отпустил я его.
Шевич натянуто улыбнулся:
— С цивилизованными людьми проще договориться, Ваше Высочество. Я придумал дивную интригу, которая нисколько не умолит ваших заслуг, совершенно, впрочем, иллюзорных — дружба здесь…
Внезапно охватившее все мое естество бешенство — это вот это чмо со мной свысока говорить будет?! — вылилось в удар в солнечное сплетение Шевича. Я — не боксер, но такой удар никаких навыков не требует. Закашлявшись, Дмитрий Егорович схватился за живот и согнулся.
— Значит так, — наклонившись, шепнул я ему. — Все свои интриги ты с этого момента прекращаешь, а все вопросы и разговоры сводишь к тому, какая Япония хорошая — я так делаю, и у меня все
— Так точно, Ваше Императорское Высочество! — выпрямившись, просипел Шевич, сопроводив слова верноподданнически вытаращенными глазами.
— Некоторые люди и вправду принимают доброту за слабость, — вздохнул я.
— Премного виноват, Ваше Императорское Высочество!
Когда Великий князь и вернувший чувство ранга посол вслед на старым Токуэмоном покинули комнату, совершенно ничем не отличающийся сегмент стены отошел в сторону, и на татами вышел потный от жары и впечатлений, нервно чешущий полученный в облаве на мятежников шрам, офицер Тайной полиции и скомандовал сам себе:
— Нужно как можно быстрее отправить донесение Комитету!
Глава 15
Доберемся ли мы когда-нибудь до Императора Муцухито? Николай, похоже, таким вопросом не задается, поэтому из Кагосимы мы отправились обратно в Нагасаки. Точнее — в расположенный неподалеку от нее кусочек Российской Империи, «деревню русских моряков», которую японцы называют «Инасамура». Территория честно арендована у Японии под базу, и «принимающей стороне» оно выгодно: русские покупают у местных припасы, уголь — а его флоту нужно жесть как много — пошире открывают мошну в публичных и «чайных» домиках и помогают местным девушкам зарабатывать на приданное.
Удивительный социум все-таки: бедная деревенская девушка приходит в город и совершенно законно заключает с иностранцем договор о временном браке. Сроки разнятся, но как правило договор истекает одновременно с «командировкой» моряка. После этого девушке выплачивается заранее оговоренное вознаграждение — бонусом идут полученные за время «семейной жизни» подарки, и возвращается в родную деревню, преподнося заработанное довольному такими раскладами жениху в качестве приданного. Данный факт дает неплохое представление об уровне экономического процветания японской деревни.
«Память Азова» рассекала темные воды и пускала дымы в усыпанное звездами небо. Повезло с ним япошкам — весь Млечный Путь как на ладони, красота неописуемая.
Принц Арисугава с нами не поехал — мы высадили его на шлюпку десяток минут назад — а мы с Николаем привычно курили папиросы у лееров, глядя на подсвеченный редкими огнями японский берег.
— Лет через шестьдесят-семьдесят там, — указал я на Японию. — Будут стоять небоскребы вроде тех, что строят Американцы в Чикаго. Их иллюминация сделает японскую ночь неотличимой от дня. Могучие транспортные развязки и железные дороги покроют всю страну, а сама Япония по экономической мощи сравняется с теми Великими державами, кто сможет дожить до середины двадцатого века.