Главный пульт управления
Шрифт:
Мимикьянов шагал, дышал степным воздухом городской окраины и продолжал свои размышления.
Ему вдруг вспомнился один документ.
Майор получил его из центрального спецархива в те времена, когда он заинтересовался цыганами-футуралами, а через них – загадочными философами-суфиями.
Как указывалось в сопроводительной справке, это был перевод средневекового суфийского трактата «Книга тайн». Ее вместе с другими документами в 1929 году привезла из Персии группа сотрудников ГПУ – Главного Политического Управления, – специально направленная туда для поиска рукописных книг и манускриптов.
Предполагалось,
Для осуществления перевода привезенных с Востока нескольких десятков древних книг и текстов, написанных на коже и пергаменте, были привлечены крупнейшие в то время ориенталисты и знатоки староперсидского языка. Все переводы были тогда же засекречены. И лишь в девяностых годах прошлого века гриф «секретно» заменили на «для служебного пользования». Данные переводы разрешили выдавать действующим сотрудникам органов безопасности при наличии обоснованных требований, подписанных ответственными лицами, занимающими должности не ниже начальников Главных, либо территориальных управлений.
В отрывке из перевода «Книги тайн», который извлек из своей памяти майор Мимикьянов, говорилось следующее:
«Наш мир – лишь Свет другого, настоящего мира. В том мире нет ни Времени, ни расстояний. Он во много раз меньше макового зерна или точки, оставленной на бумаге каламом (тростниковым пером – прим. переводчика). Но в нем – все. Начала всех событий и причины всех причин – в нем. Так же, как источник света, освещающий большую комнату, находится в маленьком светильнике у входа, так и истоки всего Нашего Мира – там. Между Нашим Миром и Миром, испускающим Свет, пролегает граница, крепкая, как лучший алмаз. Ничто живое или мертвое из Нашего Мира не может проникнуть сквозь эту преграду.
И только один Разум способен преодолевать эту границу также легко, как игла портного преодолевает самую крепкую ткань, вытканную лучшими ткачами из вечного Самарканда.
Маленькие дети смотрят, как на белой стене двигаются тени животных, что им показывает дервиш, и думают: тени – это живые существа, и по своей собственной воле дерутся и мирятся. Но взрослые знают: тени рождает светильник за спиной дервиша, и его ловкие руки. И движет ими не собственная воля, но воля и руки дервиша. Он решает, что делать собакам и кошкам на белой стене: наносить друг другу тумаки или заключать в братские объятия.
Помни, Человек пути: только изменив причину события в Мире Света, можно изменить событие в Нашем Мире. Желая что-либо совершить, нужно сначала отправить свой Разум через Границу. Только перемолов зерна в муку там, ты сможешь испечь лепешку здесь».
Мимикьянов
Он так бы ничего и не заметил, если бы его невежливым толчком не вернула на улицу поселка его верная спутница – Интуиция.
Ефим оглядел мир вокруг себя и поблагодарил подругу: позади него, метрах в ста, у табачного киоска мелькнуло знакомое зеленое платье.
«Куда это собралась наша Царевна-лягушка? – подумал майор. – Так, а кто это с ней? А-а-а, да это Виктор Сергеевич Секаченко… Интересно. Очень интересно…» – сказал он себе.
Мимикьянов перешел на другую сторону улицы и, держась за толстыми стволами тополей, направился в сторону заинтересовавшей его пары.
Беседуя с киоскершей, Виктор Сергеевич почти полностью засунул голову в полукруглое отверстие стеклянной будки. Наконец, он вытащил голову из киоска и что-то сообщил Тесменецкой. Та кивнула, и пара деловой походкой отправилась дальше.
Майор последовал за ними по другой стороне улицы.
Виктор Сергеевич и Анастасия Вацловна подошли к маленькому базарчику, расположенному на траве, рядом с тротуаром. Здесь они остановились.
Торговлей занимались с десяток женщин разного возраста, в диапазоне от внучки до бабушки. Они предлагали хорошо сохранившуюся прошлогоднюю картошку с фиолетовой кожицей, крепкие соленые огурчики и всякую мелочь, вроде споротых с износившихся платьев пуговиц и треснувших ультрамариновых бокалов с золотым ободком по верхнему краю. Все это хозяйство было разложено на газетах, покрывающих деревянные, картонные и пластмассовые ящики, или разостланных прямо на траве.
Чуть дальше – располагалась торговая зона для более серьезных предметов, интересующих исключительно мужчин. Здесь лежали сизые от закаливания сверла, кремовые бухты телефонного провода и электрические лампочки. И еще много всякого другого железа.
Происхождение всего этого сомнений не вызывало: производственные площади Машиностроительного завода. Там, где работали, стоящие здесь продавцы.
Но Ефим никак не мог понять, для какого покупателя все это богатство выкладывалось. Ведь практически любой человек, живущий в поселке, если не работал непосредственно в тех же самых цехах, что и продавцы, то какое-то отношение к заводу все равно имел, через родственников, друзей, знакомых или, на худой конец, соседей. И, значит, мог получить все продаваемое тем же надежным, хотя и не слишком законным путем.
Однако, именно здесь торговля, в отличие от женской части базарчика, шла довольно живо. Во всяком случае, с пяток мужичков разного возраста склонились над разложенными железками и что-то заинтересованно обсуждали с владельцами товара.
Возможно, дело здесь было не в самом акте купли-продажи. Ефим подумал, что перед ним – своеобразный мужской клуб. И покупатели здесь ищут не товара и прибыли. И те, и другие, ищут здесь совсем другое. Вещь, самую необходимую на свете. Ту, что ценится в мире людей больше, чем бриллианты и золото. Хотя купить и продать ее не возможно.