Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928
Шрифт:
Мы должны в зажиточной части деревни ясно разграничить два типа хозяйств. Первый тип зажиточного хозяйства — чисто ростовщический, занимающийся эксплуатацией маломощных хозяйств не только в процессе производства (батрачество), а главным образом путем всякого рода кабальных сделок, путем деревенской мелкой торговли и посредничества всех видов. <…> Второй тип зажиточного хозяйства — это крепкое трудовое хозяйство, стремящееся максимально укрепить себя в производственном отношении, вкладывающее свои свободные средства (зачастую получаемые в результате жесточайшей урезки своих потребительских нужд, доходящей даже до форменного недоедания), главным образом, в живой и мертвый инвентарь хозяйства, улучшенные семена, стремящееся применять при ведении сельского хозяйства все известные ему улучшенные способы обработки… Всякая бессмысленная травля такого рода хозяйства должна быть решительно прекращена <…> наша задача — создать в деревне <…> психологию накопления ценностей, а не такую, при которой мужик боится завести лишнюю корову («в кулаки запишут») [895] .
895
Правда. 1925. 3
На эту тему высказался и председатель ЦИК СССР М. И. Калинин, причем одновременно в двух изданиях — газете «Беднота», массовом издании для крестьян, и в газете «Известия ЦИК СССР» [896] . Глава Советского государства предостерегал против переоценки влияния кулака: «Вообще кулак из экономической категории деревни превратился в политического козла отпущения; где что бы ни стряслось — гадит кулак. По глубоко укоренившемуся мнению советского аппарата и значительного числа наших товарищей, кулак является первой причиной всех зол в деревне». И далее: «…надо раз и навсегда отмежевать от кулачества сильное трудовое крестьянство» [897] .
896
Калинин М. И. По поводу расслоения в деревне // Беднота. 1925. 21 марта. С. 2–3; Он же. Вопросы работы в деревне. Теория и практика борьбы // Известия ВЦИК. 1925. 21 марта. С. 2; 1925. 22 марта. С. 2.
897
Там же.
22 марта 1925 года газета «Беднота» всю первую страницу отдала статье «Осторожнее с зачислением в кулаки» о хозяйстве крестьянина Б. Д. Бочкина с хутора Куракина Бельского уезда Смоленской губернии. Семья Бочкина из 12 человек владела 23 десятинами земли (25,13 га), 15 дойными коровами, 3 рабочими лошадьми и рядом подсобных промыслов. Б. Д. Бочкин, закончив рассказ о своем хозяйстве, обращался к читателю: «Интенсивник я или кулак?» [898] Линия Калинина — Смирнова была поддержана в марте 1925 года сессией ЦИК СССР, постановившей: «Старательное крестьянство при правильном отношении к нему местных властей должно во всей своей массе сделаться еще более прочной опорой Советской власти. Сессия предлагает местным органам власти наблюдать за тем, чтобы не происходило смешения старательного, культурного и хозяйственно-крепнущего крестьянина с кулаком» [899] .
898
Беднота. 1925. 22 марта. С. 1.
899
Голанд Ю. М. Кризисы, разрушившие НЭП. М., 1991. С. 7–9.
Наконец, член Политбюро Н. И. Бухарин 17 апреля 1925 года, выступая перед активом московской парторганизации, заявил: «В общем и целом всему крестьянству, всем его слоям нужно сказать: обогащайтесь, накапливайте, развивайте свое хозяйство и не беспокойтесь, что вас прижмут. Мы должны добиться того, чтобы у нас и беднота возможно быстрее исчезла, переставала быть беднотой» [900] . Но лозунг «Обогащайтесь!» был воспринят как проявление «кулацкого уклона», и Бухарину пришлось вскоре признать его ошибочность.
900
Бухарин Н. И. О новой экономической политике и наших задачах: доклад на собрании актива Московской партийной организации, 17 апреля 1925 г. // Большевик. 1925. № 9–10. С. 5.
На местах власти, как правило настроенные антинэповски, преследовали крестьян, стремившихся улучшить тяжелые условия своего быта. Яркую картину такого положения нарисовал в письме кандидату в члены ЦК ВКП(б), управляющему ЦСУ СССР В. В. Осинскому (Оболенскому) тот же П. С. Парфенов. Сюжетом письма стало обсуждение крестьянами во время его пребывания в родном селе статьи В. В. Осинского «Американский автомобиль, или Российская телега», опубликованной в трех номерах газеты «Правда», с призывом ускорить автомобилизацию России, пересесть с крестьянской телеги на автомобиль [901] . П. С. Парфенов сообщает, что, подтвердив у него подлинность написанного автором, собравшиеся стали спрашивать: «Как в Америку переселиться? Хотя бы пожить в батраках». А затем в личных разговорах (по словам П. С. Парфенова, это были самые передовые крестьяне) откровенно объясняли такой выбор. Кондрат Котляренко, председатель сельхозтоварищества и бывший ответственный секретарь партячейки, сказал: «Чудак этот Осинский! Предлагать для мужика автомобиль. <…> Когда я не могу выстроить себе новый дом <…> а райком считает, что я и без того окулачился, и приказал уволить батрака». Председатель маслоартели Зубов: «Тут велосипед нельзя завести. <…> Разве мне не ставят на вид на каждом почти собрании, что я купил себе граммофон, что я — буржуй».
901
Правда. 1927. 20 июля; 1927. 21 июля; 1927. 22 июля.
Далее П. С. Парфенов пишет, что «признаками для лишения гражданских прав признавались не только случаи найма батрака, но „хороший дом“, наличие сельскохозяйственных машин, „еда на
902
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 85. Д. 16. Л. 367, 371, 374.
Во многих районах страны даже в середине 1920-х годов доходы крестьян оставались крайне низкими. Само деление на бедняков, середняков и зажиточных выглядело крайне условным. По данным, представленным к заседанию Ленинградского городского комитета ВКП(б) 4 января 1927 года, годовой чистый денежный доход бедняцкого хозяйства Северо-Западной области составлял 73 рубля 50 копеек, полусередняцкого — 169 рублей 10 копеек, середняцкого — 304 рубля, зажиточного — 441 рубль 74 копейки. Таким образом, даже зажиточный крестьянин имел в месяц менее 37 рублей дохода, т. е. находился на уровне наиболее низкооплачиваемых городских жителей. Не случайно бюро горкома отмечало, что «у крестьянства свободный остаток денежных средств крайне незначителен и говорить об усилении налоговой тяжести для деревни пока не приходится» [903] .
903
ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 1. Д. 623. Л. 215–215 об.
Анализ 407 деревенских писем за сентябрь и декабрь 1925 года показал, что 85,4 % респондентов, упоминавших свое экономическое положение, считали, что их уровень жизни понизился по сравнению с прошлым [904] .
Не принесли облегчения крестьянам 1927–1928 годы. В связи с кризисом хлебозаготовок в начале 1928 года власть прибегла к «чрезвычайным мерам», означавшим по сути возвращение к методам продразверстки времен Гражданской войны. Из деревни Подузово Жирятинской волости Брянской области писали в газету «Правда»: «Крестьянство в своей массе медленно и неуклонно стремится к обнищанию. <…> А тут еще в виде финального аккорда искусственный голод, имевший место весною настоящего года. <…> Простите, дорогие товарищи, если я осмелюсь сказать, что вы большие оптимисты. Вы представляете себе Россию каким-то уголком счастливой Аркадии — жестоко ошибаетесь. Если бы вы знали действительное положение дел, ваш оптимизм понизился бы примерно процентов на 80».
904
Там же. Оп. 6. Д. 6945, 6947 (подсчет наш. — В. И.).
В «Правду» адресовал свое письмо и житель села Александровка Северо-Кавказского края Щербаченко: «Никакого внимания не обращают на хлебороба. Как ему существовать, когда нет никакой пощады. <…> Государство стремится поднять коллективное хозяйство страны, но эти коллективы приносят только одни убытки, а мы хлеборобы, если бы был налог поменьше, то мы бы сразу обогатили страну и подняли бы хозяйство» [905] . Но и возможности индивидуального крестьянского хозяйства в тех условиях были не очень велики. По официальным данным, в 1928 году 5,5 миллиона крестьянских хозяйств (около 20 %) использовали соху, 75 % площадей засевалось вручную, 40 % урожая обмолачивалось вручную цепом (обычно представлял собой две подвижно связанные концами палки), до половины урожая убиралось серпом и косой [906] .
905
ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 55. Д. 1643. Л. 68, 91.
906
Большевик. 1930. № 1–2. С. 34.
Если столь экономически угнетенными чувствовали себя в «государстве рабочих и крестьян» его формальные руководители, то в каком же положении были интеллигенция и служащие, постоянно подозревающиеся в политической нелояльности? Безусловно, самыми тяжкими для этих категорий населения были годы Гражданской войны.
По словам академика С. Г. Струмилина, «дело доходило до таких курьезов, что совокупный легальный заработок пайком и деньгами инженера 35-го разряда был ниже заработка наименее квалифицированного чернорабочего или сторожа 1-го разряда», что было результатом классового характера натурального снабжения [907] . Осенью 1920 года на встрече с Гербертом Уэллсом в петроградском Доме искусств английский писатель был впечатлен тирадой известного журналиста А. В. Амфитеатрова: «…многие из нас, и может быть более достойные, не пришли сюда пожать вашу руку за неимением приличного пиджака и что ни один из здесь присутствующих не решится расстегнуть перед вами свой жилет, так как под ним нет ничего, кроме грязного рванья, которое когда-то называлось, если я не ошибаюсь, бельем» [908] .
907
Струмилин С. Г. Заработная плата и производительность труда в русской промышленности в 1913–1922 гг. М., 1923. С. 36.
908
Лебина Н. Б. Оксфорд сиреневый и желтые ботиночки // Родина. 1994. № 9. С. 113.