Глаза Младенца

Есентаев Александр

Моя Лили спешит ко мне на помощь – восторженная мысль возникла у меня в голове. Но когда бот был уже рядом, мой разум просветлел. Лили на Земле, не она спешит мне на помощь, а…, дверь бота открылась, её отец.

Это был профессор. Он подошёл ко мне, и мы обнялись. Но объятия были короткими, я сразу показал рукой на Антона. Профессор всё понял и передал кому-то сообщение по внутренней связи.

Мы спускались к Антону, профессор заботливо поддерживал меня и радостно говорил, – Лексис, вот скажи мне, почему я не удивлён встрече с тобой. Ты, мой зять, второй раз в буквальном смысле сваливаешься на Европу, и снова остаёшься в живых, и снова тебя надо спасать. Никто сюда кроме тебя и твоих друзей не сваливается, только вы. Но я не удивлён, словно ничего невероятного тут нет, и всё так и должно быть.

– Не знаю, так получилось, – ответил смущённо я.

–

А я знаю и понимаю, почему ты так спокойно смотришь на меня своими глубокими и печальными глазами и не можешь ничего объяснить.

Мы подошли к Антону. Профессор внимательно посмотрел на него, – он совсем плох, боюсь, что помощь может опоздать.

– Он очень сильный.

– Знакомое лицо, – произнёс ученый, внимательно всматриваясь в Антона, а потом перевёл странный взгляд на меня. – Он твой друг?

– Не друг…, но и не враг, – ответил неопределённо я.

– Не друг и не враг, а так, – повторил учёный и снова перевёл тему разговора ко мне. – Ты знаешь, что Лилия себе места не находит? Почему не связывался с ней?

– Не было возможности.

– Послать весточку жене всегда можно. Она же очень волнуется.

– Я не мог, и мне нечего было Лили сказать, – упрямо ответил я.

– А сейчас есть, что ей сказать? – прямо спросил профессор.

– Да.

– Через пять дней будет связь с Землёй. И всё скажешь.

Приземлился второй бот, из него выскочили два человека и поспешили к Антону. Один из них был медиком. Антону ввели обезболивающие и поддерживающие лекарства.

– Как он? – спросил профессор у медика, когда стали готовить Антона к транспортировке.

– Плохо, но жить будет. У него сломан позвоночник и травмированы нижние органы.

– Лексис, я говорил, что профессор нас спасёт, – неожиданно прозвучал голос Антона и по внутренней и по внешней связи. – Разумнейший человек. Здравствуйте, профессор, – поздоровался удивительно громко для недавно умирающего человека Антон.

– Здравствуй, Антон. Я вижу, ты меня не послушал.

– Не послушал, признаюсь. Ошибся…, – сказал он, но через паузу продолжил, – а может, и нет.

Я удивлённо слушал, о чём они говорят, и не мог понять, когда они успели познакомиться.

– Ладно, полетели, Лексис, – сказал профессор мне, а потом добавил медику, – а ты, пожалуйста, аккуратно доставь пострадавшего на станцию и сразу на операционный стол. Колено Лексиса посмотришь позже.

– Профессор, можно Лексису полететь со мной? – попросил Антон.

Я понимал, что Антон не хотел подвергать меня риску, разделяясь по ботам. И ещё не хотел, чтобы профессор узнал о микрочипах в наших головах.

Профессор удивлённо посмотрел на Антона, а потом на меня. – Будет тесно.

– Ничего, мне на самом деле лучше полететь с Антоном, а вас бы я попросил облететь ещё территорию, особенно те места, где увидите сгоревшие куски транспорта. Может, кто-то ещё остался в живых, – попросил я профессора.

Он сомнительно покачал головой, но ответил, – хорошо, правда, топлива у нас маловато, после неожиданного прилёта военных.

Нас отвезли в центральный корпус в медицинский блок. Самое главное, надо было оказать срочную помощь Антону. К счастью, главный врач на Европе был очень квалифицированным и опытным. Он несколько часов проводил операцию, и потом постоянно в течение недели контролировал состояние пострадавшего. Мои ушибы плеча и спины, разбитая чашечка и разорванные мышцы колена не представляли больших проблем ни для врача, ни для меня. Месяц и всё полностью восстановится. Но с Антоном всё было намного сложней. Врач через неделю выдал окончательное заключение. Операция прошла успешно, все разрывы и мелкие кровотечения ликвидированы, сломанные кости скреплены. Теперь лекарства, покой, внутренние силы Антона и время восстановит его организм. Но ходить он не сможет. Только с помощью дорогостоящего микроэлектронного нейрохирургического операционного лечения можно частично восстановить функции движения. Проще сказать, сделать искусственный электронный мост с помощью микропроцессоров и рецепторов между мозгом и нервами. Разрыв спинного мозга нельзя восстановить. Антон сможет медленно ходить, сидеть, но не бегать или прыгать. Но такие восстановительные сложные работы можно провести только на Земле или Марсе.

Я проведывал Антона в первую неделю минут на пять, стараясь его особо не беспокоить. Больше времени я проводил с профессором, когда он освобождался от работы.

– Как вы догадались, что надо нас искать? – сразу спросил я его, когда он смог мне уделить внимание.

– Во-первых, кто-то

уже давно передал нам сообщение с Марса, что возможен прилёт небольшого транспорта с пассажирами как раз в этих числах, с просьбой оказать помощь. Но прилетел военный лёгкий корабль. Мы его заметили уже пять дней тому назад. Он просто кружил вокруг спутника с отключенными двигателями. Капитан корабля сообщил нам, что выполняет специальное задание. А вчера корабль сел. Военные настоятельно попросили топлива, воды и продуктов. До прихода грузового транспорта ещё три с половиной месяца, а топлива у нас не так много, чтобы заправлять полные баки военного корабля. Но они оставили документ приказа с электронной подписью ВОБР и сказали, что следующий грузовой транспорт компенсирует потерю. Тогда я спросил, какое военное задание они здесь выполняли? Капитан ответил, что это секретная информация. Я тогда спросил у пилота, он тоже ничего сначала не хотел говорить, но я нашёл к нему подход. И он рассказал, что их задача состояла в уничтожении транспорта с особо опасными преступниками, которые хотели укрыться на нашей научной станции. И они с ней успешно справились. Почему уничтожить, а не захватить, спросил я. Он пожал плечами. Я попросил показать район, где они атаковали транспорт. Он показал, но уточнил, что в живых никто не остался. Это он знает точно. Тогда я специально пошёл на конфликт с военными, чтобы они быстрей всё загрузили и покинули Европу. Я припугнул капитана корабля жалобой на неправомерные действия по отношению к научным работникам и оглаской их секретной ликвидационной операции на Европе. Он всё понял и дал команду на взлёт. А я дал команду на поиски.

– Но пилот сказал, что никто не остался в живых.

– Антон правильно сказал, что я – разумный человек. У меня хватило разума ему не поверить и всё проверить самому. Когда перед тобой стоит вопрос жизни или смерти людей, надо доверять только себе или человеку, которому ты не можешь не доверять. Пилот к таким людям не относился, – профессор задумался. – И ещё, я думал о тебе. Это удивительно, но я ожидал найти именно тебя, Лексис. Фантасмагория? Оказывается, нет.

Он посмотрел на меня добрыми глазами, и спросил, какими путями меня сюда снова занесло? Я рассказал вкратце о своих злоключениях, стараясь смягчить некоторые детали. О роли Антона, конечно, не упоминая микрочипы, о гибели Тома, о марсианском братстве и самоотверженности. Профессор слушал, ничему не удивляясь, словно знал об этом раньше. Он только сильно огорчился, когда узнал о смерти Тома. Он понимал, кем для меня был Том, и вообще, понимал, кем был Том. Когда я закончил рассказ, профессор спросил, почему же ваш транспорт пытались уничтожить? Я выдумал секретную информацию о преступной работе ВОБР, о которой узнал Антон и я. Профессор задумчиво сказал, что всё понятно. Что о нашем спасении никто за пределами Европы не должен знать, и он это обеспечит. Доступ к связи имеют только надёжные работники, в честности которых он не сомневается. А мы должны лечиться и выжидать. Он даже не разрешил мне пообщаться с Лили, только позволил слушать, а сам попытался завуалированными фразами успокоить её и дать понять, что я жив, здоров, люблю её и Поля и обязательно вернусь домой. Только ей надо верить и ждать.

Антон быстро поправлялся. На его лице снова появилась улыбка, но не такая уверенная, как раньше. Он знал, что обречён на малоподвижный образ жизни. Быстрое сильное тело, внутренний мир, получающий большую радость от стремительной жизни, как они смирятся с таким положением дел? Я не знал, и не знал ещё толком сам Антон. Первые дни, когда боли ушли, и самочувствие стало относительно хорошим, Антон был задумчив и самоуглублён. Я старался ему не мешать, и мои посещения были не долгими. Но Антон постепенно свыкался со своим будущим, и у него снова появилась тяга к общению. Со мной и профессором. Особенно со мной, так как профессор освобождался только вечером и всё-таки не был так близок к нему, как я. Так считал Антон.

А я так не считал. Не было у меня близких отношений с Антоном. У меня был в жизни и остался в душе только один настоящий друг – Том. И в его смерти повинен Антон. Может косвенно, но это уже неважно. Да, Антон снова немного ожил в моём внутреннем мире после последних трагических событий. Я не мог не замечать его хорошие человеческие качества, а они точно у него есть, и я не мог быть неблагодарным ему за спасение, но всё не то. Всё, как игра. У меня было двойственное ощущение. Странно, игра, но серьёзная игра, когда на кон ставятся жизни, в том числе и моя жизнь. Но это – не жизнь. И поэтому я не хотел сближаться с Антоном, чтобы не стать похожим на него.