Глаза на том берегу
Шрифт:
Несколько раз вдалеке над горами вспыхивали зарницы. Они на какую-то ничтожную долю секунды освещали кусок пространства между небом и землей, и гасли, чтобы через несколько минут вспыхнуть в другом месте. Где-то в той стороне начали собираться тучи.
— Гроза будет… — сказал Тим.
— Стороной пройдет, — ответил Боб. — Нас не заденет. Ветер в сторону.
Они остались на своем плоту вдвоем. Брат Тима вместе с ребятами с третьего плота задержался в деревне.
Место для стоянки, более-менее подходящее, нашли, когда только начало смеркаться. Берег с левой стороны был пологий, с небольшим, метра в два, два с половиной в ширину и метров
— Придется караулить, — сказал Боб.
Только загорелся костер, и сразу же пришла темнота, словно обменялся дневной свет на красные блики пламени. Лес вокруг был хвойным, дрова, соответственно, смолье, и горели с треском, с желанием, выбрасывая вверх, словно выстреливая, снопы искр.
По дороге к берегу Тим два раза споткнулся. Сначала зацепился ногой за камень, потом угодил в какую-то ямку. Оба раза на левую ногу.
«К несчастью, — усмехнулся он. — Случится что-то».
Он не был суеверным и не верил в приметы. И не верил, что может что-то случиться. Просто, говорил сам себе иногда, порой даже сам, специально старался выискивать приметы, чтобы заставить себя или бояться, или верить, или еще что-то ощущать такое, что не поддается точным формулировкам. Это была его собственная, лишь для него одного существующая игра, давно вошедшая в привычку.
Тим вышел на галечный пляж. Бегущая волна шуршала о камни со странным приговором, словно картавила. Ниже по течению разноголосо шумел перекат, но легкий ветерок этот шум относил, и он едва-едва слышался. Река в этом месте была шириной метров в тридцать. Противоположный берег (сейчас его не было видно, но Тим помнил это) очень крут, лес подступал к самой воде.
Наклонившись, Тим выбрал гальку с обточенными плоскостями и запустил ее по реке. Он видел несколько блинчиков, которые сделал камень, потом все скрыла тьма. Примерно в направлении полета камня он и пошел в реку. Самое глубокое место около таких берегов, как он помнил, было обычно чуть выше колен. Где-то на середине реки вода прижала толстую резину сапог к ногам, обволакивая своей силой мышцы, отчего ноги казались тяжелыми, непослушными, словно бы чужими. Здесь шла самая сильная струя течения.
На воде было значительно светлее, чем на берегу. Казалось, что сама вода излучает свечение, хотя она и оставалась по-прежнему загадочно черной. Тим посмотрел на берег. Костер отсюда казался небольшим, и было странно видеть, как люди что-то делают у огня. Они сейчас не казались ему друзьями, не казались знакомыми даже. Это были просто люди у костра, а сам он старался внушить себе, что он не такой. Наблюдал за ними с любопытством, как существо другой породы, как существо, не знающее, что такое огонь и что делают с ним люди. И было даже приятно чувствовать себя не таким.
«Может быть, только оттого это приятно, — подумал Тим, — что знаешь — ты такой же, ты тот же самый, что только что отошел от них. А будь я другим, иным, незнакомым, непохожим существом, это было бы более страшно, чем приятно».
Он постарался представить себя диким человеком, аборигеном этого леса. И это почти удалось. И сейчас он, первобытный дикарь, смотрел на людей огня…
Тим засмеялся, стряхнул с себя навеянное внушением наваждение и
Куда смотрело животное, на огонь или на Тима, было непонятно. Может быть, оно видело одновременно и Тима и огонь. А может, Тим невидим потому, что магнитная, почти гипнотическая сила огня так велика, что любому лесному существу трудно оторвать от него взгляд. Тим в этом только что убедился на «собственном» опыте.
Думая обо всем этом, он стоял не шевелясь.
Может, это косуля или лось? Два дня назад, когда Тим с братом пошли смотреть рябчиков к ужину, они натолкнулись на совершенно свежий след лося. До их прихода животное лежало в высокой траве, лежало, видимо, долго, потому что трава была сильно примята. Это они испугали его, не дали отдохнуть, может быть, от долгого бега, может быть, от погони. На сырой земле отчетливо виднелись следы его громадных копыт. Стрелять лося они не собирались, да и при желании даже могли бы только испугать его, самые крупные заряды у них в патронташе — дробь-двойка. Но посмотреть на лося хотелось бы. Потому-то они долго шли свежим следом, пока не поняли, что догнать лесного великана им не по силам. Лишь тогда вернулись к плотам.
«Нет, — подумал Тим, — лось не стал бы так долго смотреть на людей, для него это слишком неосторожно. А кто же еще? Может, медведь? Да… Может быть…»
Тим медленно протянул руку за спину и отстегнул клапан на ножнах большого охотничьего ножа. Теперь стоило только протянуть руку, и ты вооружен. Ха… Вооружен? Какие глупости… Если это только в самом деле медведь, и если он нападет, то — дай бог ноги! — нужно быстрее бежать к костру или хотя бы на берег, где есть возможность сманеврировать.
Он подумал так и усмехнулся: герой, собрался с медведем драться. Нож — это не оружие. Одним ударом лапы зверь сломает человеку хребет.
Еще в Белорецке, когда они пересаживались с пассажирского поезда на ведомственную узкоколейку, пожилой башкирин из деревни, их случайный попутчик, вытаращивая для убедительности узкие глаза, пугал их:
— О-о… Хозяин тайги много-много…
А потом на одной из стоянок был случай. Вовка прибежал из кустов испуганный, на ходу застегивая штаны.
— Там что-то шевелится, шебушится…
Посмеялись над Вовкиными страхами и пошли все вместе смотреть. В кустах никого не оказалось. Посмеялись еще раз и пошли назад, но их остановил Вовкин выкрик:
— Смотрите…
Сжимая в руке рукоятку туристского топорика так, что пальцы побелели, он стоял, рассматривая что-то на земле. Это «что-то» оказалось свежим медвежьим следом.
Медведь любопытный зверь. Вполне может статься, что это именно он сейчас смотрит с берега. Но как он настроен? Насколько смел и насколько голоден?
Тим смотрел на зеленые огоньки не мигая, силясь различить очертания зверя, а раз это было невозможно из-за темноты, то хотя бы представить их. И он так старался, что стало казаться, будто глаза привыкают к темноте, и он в самом деле видит большую темную массу — медведя…
С другого берега, от костра раздалось посвистывание. Кто-то из ребят шел к реке. Тим не обернулся. Луч фонарика быстро пробежал по воде и осветил его. Показалось, что это светит прожектор, а он, под светом этого прожектора, стоит голый на глазах у всего мира. Так было неприятно от света. Но, раз луч нашел его так быстро, значит, он давно уже хорошо виден с берега. Значит, и зверь видит Тима.