Глеб Белозерский
Шрифт:
– Какую свадьбу?
– пробормотала та в недоумении.
– Как какую? Твою и моего Михаила. Разве вы не просватаны? Он же жених твой, и ты его невеста. Или запамятовала?
Настенька смутилась, застеснялась и ничего не ответила.
– Так что передать жениху?
– спросил Глеб девочку в прежнем шутливом тоне.
– Скажи, Настенька, пусть Михаил растет здоровым и умным, - подсказал ей Федор Ростиславич.
– И красивым, - выпалила, набравшись храбрости маленькая княжна…
В Ростове прибытия князя
Глеба встретили на берегу брат с семьей, ближние бояре, небольшая толпа ростовчан. Братья обнялись.
– Осиротели мы с тобой, Глебушка.
– Грущу, братец, что не был рядом с матушкой при ее последнем вздохе.
– Что поделаешь? Ты был далеко и своей судьбой не распоряжался.
– Много ли было именитых людей на похоронах?
– Были и именитые. Из родни князь угличский Роман Владимирович, ярославский Федор Ростиславич, два брата покойной, брянский князь Роман Михайлович да тарусский Юрий Михайлович. Были все ростовские бояре, много купцов и простолюдинов. На отпевание собрался великий сонм духовенства. Матушку ведь все любили и почитали.
– А был ли кто-нибудь из Белоозера?
– Я послал туда гонца. Откликнулся визитом твой Григорий Меркурьев.
Глеб Василькович обратил внимание, что вся княжеская семья, даже дети, облачились в черные траурные одежды. Князь Борис был в черном суконном кафтане, наглухо застегнутом. Княгиня Марья Ярославна в черном платье, а ее голову покрывал черный вязаный платок.
Брат и невестка сопровождали Глеба ко гробу инокини Марфы. Спустились в подвал Успенского кафедрального собора. Княгиня Марья Михайловна обрела свой последний покой рядом с принявшим мученическую кончину от ордынцев мужем, ростовским князем Васильком Константиновичем. Рядом с его массивным дубовым гробом появился такой же дубовый гроб его супруги Марьи. Низкий сводчатый подвал слабо освещался пламенем восковых свечей. Перед гробом княгини-инокини молодой монах читал монотонно вполголоса псалтырь.
Глеб Василькович низко поклонился родительским гробам, потом встал на колени перед материнским гробом и положил руки на его головную часть. Не удержался от слез.
– Крепись, брат, - участливо сказал ему Борис.
– Никто на этой грешной земле не вечен. Когда-нибудь дети наши будут горевать вот так же, как мы горюем с тобой сейчас.
Глеб не отозвался. Тогда Борис сказал:
– Посмотри, какие каменные плиты изготовили каменщики.
В соборе в боковом нефе, как раз над тем местом, где стояли в подвале гробы князя Василька и княгини Марьи, лежали две плиты из серого камня с выбитыми на них именами усопших.
Борис Василькович предложил брату посетить келью в женском монастыре, которая была обиталищем инокини Марфы.
–
– Разумно поступил, братец, - одобрил Глеб.
Келья была крохотная - пять шагов в длину и менее четырех в ширину. Простая деревянная кровать, рабочий стол с табуретом, сундук и полка с книгами. Вот и вся обстановка. На стенах - иконы с лампадами.
– Попросил настоятельницу оставить все, что было при матери, закапризничала. Внес хорошее пожертвование на монастырь - стала сразу покладистой. Мне все кажется, что матушка где-то рядом. Сейчас выйдет и заговорит с нами.
– Это потому, что душа ее осталась в книгах, в летописных трудах.
Ростовский владыка Игнатий по случаю прибытия князя Глеба повторил поминальную службу в Успенском соборе. Собралась княжеская семья, ростовские бояре и купцы. Тяжелые и размеренные удары большого колокола возвестили о начале службы.
После службы епископ сопроводил братьев Васильевичей ко гробу их матери и прочитал там краткую молитву.
– Достойная была женщина. Добрый след на земле оставила, - произнес владыка, завершив молитву.
Потом Игнатий пригласил обоих братьев к себе в епископский дом и стал расспрашивать Глеба о его поездке в Орду.
– Как тебе показался новый сарайский владыка?
– спросил он.
– Человек он еще не старый, деятельный и словоохотливый, - заговорил Глеб.
– Нашел подход к сердцам ордынцев. Обратил многих в лоно православия. В их числе можно найти и ханских родственников.
– Честь и хвала владыке Феогносту.
– Жаловался мне - папские люди обхаживают хана. Настаивают, чтоб папистам было разрешено учредить в Сарае свою епархию в противовес нашей, православной.
– И как к этому отнесся хан?
– Пока никак. С папистами встречается, выслушивает, но никакого решения не принимает.
– Им бы зацепиться за Сарай, завоевать расположение хана… А оттуда прямая дорога в русские земли при прямом попустительстве ордынцев.
– Вот об этом и Феогност мне говорил. Тревогу высказывал.
– Еще бы не тревожиться. Галицкий князь Даниил пробовал заигрывать с католиками, даже королевский титул от римского папы получил. Да на этом обожглись латиняне, убедились, что противится Галиция папскому влиянию. А князь Даниил твердо стоит на позиции православного князя. Теперь папа римский шлет Даниилу свои проклятия. Когда отправишься, князь Глеб, в родное Белоозеро?
– Погощу пару дней у брата и тронусь в путь.
– Скажи мне, как ты намерен поступить с теми прихожанами, которые усердно посещают службы, а потом идут в лес и молятся священным деревьям, лесовикам, водяным и прочей нечисти? Как бы ты поступил с такими двоеверцами?