Глубокая охота: Империя наносит ответный удар
Шрифт:
— Что с лодкой? — первым делом спросила Газель.
— Прямых нет, — Церес Формайл с трудом отпустила ручки турельного пулемёта. В кабине остро пахло горелым порохом, но как она высадила полную банку патронов, бортстрелок не ответила бы и под страхом расстрела. — В другой раз, командир.
— В другой раз, — мрачно согласилась Газель. — Розовый лидер на связи. Всем, кто уже откидался. Курс сорок пять, высота сто. Выходим над сушей. Воздушному прикрытию общий сбор, имперские перехватчики в небе.
От
Химики всё же откидались по взлётной полосе — и накрыли готовые к вылету плотные строи имперской техники.
Как и откуда после этого взялись устаревшие перехватчики, да ещё и в таком количестве, Газель совершенно не понимала, но отрицать, что с каждой минутой появлялись новые, было совершенно бессмысленно.
— На связи розовый лидер, — она глубоко вздохнула. — Бака-ину. Повторяю. Бака-ину.
Под сигнал о завершении атаки по намеченной главной цели чёрная и красная ударные полусотни уходили над сушей мимо костров сожжённых аэродромов. Эфир разрывали гвалт и суматоха воздушного боя над гаванью. Оканчивать столкновение армейские командиры и не думали.
— Командир, мы не будем их собирать? — растеряно переспросила Церес Формайл.
— Позже, — мрачно откликнулась Газель Стиллман. — Над морем. Тех, кто послушается. Если послушаются.
Глава 5
Глава 5. Подводник и ликвидация последствий.
«Я не выдам вам оружие и патроны без письменного приказа командира части!».
7 декабря 1941 года, Перл-Харбор.
— Может, они специально по зенитному перископу целятся? — главмех печально глядела на развороченную крупнокалиберными пулями трубу. — Второй раз одно и то же.
— Просто скорость недоучли, вот и прошло всё поверх, — объяснил фон Хартманн. — А иначе фарш бы стекал по всему мостику.
— Угу. Из твоих мослов. Вот кому-то лишь бы покрасоваться. Вот я какой гордый и храбрый, стою, пулям не кланяюсь!
Ярослав промолчал. На самом деле он попросту увлекся кутерьмой боя вокруг линкорной стоянки и зевнул момент, когда несколько вражеских машин удостоили вниманием их жалкий уголок гавани.
Окажись вражеский пилот чуть более опытным, ничуть бы не помог и своевременный прыжок в люк — с их-то набитым бракованными минами первым отсеком.
— Командир… доктор Харуми просит разрешения использовать лекарства из неприкосновенного запаса.
— Разрешаю, — фрегат-капитан дождался, пока обрадованная пигалица в перемазанной кровью форме ускачет к доктору с радостной вестью и вполголоса договорил: — все равно это капля
Статус относительно тихой и долго время никому не особо нужной гавани сыграл с обитателями Синдзюван злую шутку. Распространённого в Архипелаге навыка при первых же звуках авиамоторов рассасываться по щелям они не приобрели, да и щелей тут было не сыскать, не говоря уж о более капитальных бомбоубежищах.
Кровавую жатву с экипажей рыболовных посудин и толпы на пирсе лишь отчасти собрали пули и бомбы вражеских самолетов — основную работу сделал град осколков зенитных снарядов.
Возможно, насчет «кровавого моря» Ярослав и преувеличил, но вода у пирса, где доктор устроила свой импровизированный лазарет, упрямо сохраняла розоватый оттенок. А чёрные, с багровыми проблесками, облака дыма от горящего нефтехранилища и кораблей в гавани окончательно превращали окружающий пейзаж в наглядное пособие для рисования Преисподней с натуры.
Реальный ущерб для налета нескольких сотен вражеских ударников, да еще прощёлканных на дальнем рубеже, оказался при этом на удивление мал. Фон Хартманн отлично знал, что способны натворить даже несколько десятков машин при ударе в кучу «сидячих уток», лишённых возможности маневрировать. Один такой погром даже наблюдал сам — к счастью, не с воды, а с берега.
Полыхающее до неба хранилище горючки стало единственным серьезным успехом атаки. Будто кто-то обезумел настолько, что правда только в него и целился.
Эскадра старичья отделалась легким испугом. Одиночные попадания торпед или бомб «Двойные Эм» переносили без особых проблем, а их менее живучую свиту штурмовики в большинстве почему-то игнорировали, упрямо пытаясь дорваться к линкорам.
Единственным «успехом» стал таран армейским двухмоторником купленного на пожертвования сети имперских кофейных домов крейсера «Ара-кава» — хотя было это сознательным действием или во вторую кормовую башню самолет направила рука уже мертвого пилота, сказать могли только боги.
Суматошная пальба «в ту сторону» в этот раз наглядно показала, что количество вполне способно переходить в качество. Первые самолеты конфедератов в атаке «с ходу» на линкорную стоянку, буквально растворились в стене огня и стали.
На глаз Ярослав оценил потери в пару десятков самолетов только сбитых над гаванью. А уж сколько подранков не вернутся из рейда на пределе дальности с выбитыми моторами и дырявыми баками…
— Командир…
— Ну что ещё… — несколько секунд фрегат-капитан вглядывался в жуткую маску из крови с пеплом и сажей, способную напугать и остроухую жрицу. Наконец взгляд зацепился за неуставную челку и косичку с обрывком банта уже попросту серого от грязи цвета. — … матрос Петрова. Удалось нашу героиню снять?