Гнев. История одной жизни. Книга вторая

Гулам-заде Гусейнкули

— По приказу реввоенсовета вы арестованы,— говорю я.— Возиться с вами у нас нет времени, поэтому пока изолируем вас... посидите до утра в кутузке. Акбер, принимай дежурство.

— А если будут звонить?— спросил Акбер.

Этот вариант мы не предусмотрели. Но времени нет, и я говорю решительно:

— Отвечай, как есть: дежурный по полицейскому управлению красноленточник такой-то. И распоряжайся именем революции!..

Оставив в помощь Акберу еще одного солдата, мы уже собрались уходить,

как из окошка камеры предварительного заключения раздался голос арестованного полицейского:

— Господин ождан! Если вы из тех, кто восстал... нам говорили... то я согласен послужить вам. Я ведь...

Там, за обитой жестью дверью, послышался шум, возня, а потом тот же голос продолжил:

— Мы с ним давно деремся! Ему мои рассуждения насчет свободы не нравятся.

Я подошел к окошку, взглянул в его разгоряченное потасовкой лицо.

— Как зовут?

— Сабер! Да вы меня помнить должны, господин ождан, я тут давно. Я вас почтальоном знал... мальчишкой вы тогда были.

— Ладно, пошли. Пригодишься,— говорю я.

И он действительно сослужил нам верную службу. Помещение телеграфа оказалось закрытым. Сторож внутри долго не отзывался на стук.

— Закрыто,— сказал он сквозь дверь сонным ворчливым голосом.— Никого не велено пускать.

— Открой, это я, Сабер,— сказал наш новый товарищ. Сторож зазвенел ключами и открыл дверь. Оттолкнув его, мы вбежали в комнату, где стояли аппараты. Телеграфист вскочил и сразу же поднял руки.

— Я простой работник,— забормотал он, не понимая, кто мы такие.— Я только передаю и принимаю...

— Вот и будешь передавать и принимать!— успокаивая его, сказал я.— Работать будешь теперь под контролем нашего человека. Мы из повстанческой революционной армии. Муса, заступай на пост! Пусть сторож закроет за нами дверь. Ключи забери себе. Теперь ты хозяин телеграфа! Посмотри, кто и что тут передает, всякую связь прекратить до особого распоряжения.

И снова едем мы по спящим темным улицам моего родного Боджнурда, спешим к дому начальника гарнизона капитана Абулкасым-хана. Дом этот и самого капитана я знаю отлично! Стараюсь представить себе, как произойдет наша встреча.

Ни в одном окне нет света. Капитан, конечно, спокойно спит в постели со своей дородной женой... Нежатся на перине.

Стучим. Сначала негромко, потом сильнее. За окном вспыхивает свет, на занавесках мелькает чья-то тень.

— Кто там? Что надо?— спрашивает через дверь Абдулкасым-хан.

— Откройте, господин капитан,— говорит полицейский.— Вам срочная депеша!..

Капитан не из храбрых. Даже услышав знакомый голос, он открывает не сразу, о чем-то раздумывая там, за дверью. Наконец, отодвигается засов.

— Ну, что там у вас?— спрашивает он, приоткрыв дверь.

Но

Аббас, опередив полицейского, врывается в дом. Капитан в халате, накинутом поверх нижнего белья. Ничего не понимая, он возмущенно визжит:

— Кто разрешил? Полицейский?..

В это время он замечает меня и замирает с открытым ртом.

— Здравствуйте, господин капитан,— спокойно говорю я и даже пытаюсь изобразить на лице улыбку.— Рад снова видеть вас!

Он с трудом обретает дар речи и, заикаясь, спрашивает:

— Ч-что все эт-то значит?

— Революция, господин капитан,— поясняю я.— И ее именем вы арестованы.

— По какому праву?— возмущается он.— Я вызову патруль.

— Ну, это вы зря,— предостерегает его от глупостей Аббас— Ваши солдаты все равно пойдут с нами. А действуем мы по тому праву, которое дал народ. Так что одевайтесь побыстрей. Нам некогда.

В спальне на широкой тахте сидит бледная и пышнотелая жена капитана, натянув одеяло до самого подбородка. В глазах ее застыл ужас.

— Что же теперь будет?— со слезами в голосе спрашивает она.

Капитан только мычит в ответ, с трудом попадая ногой в штанину.

— Живей!— торопит Аббас.— Вы у нас не один.

Под конвоем отправляем капитана в полицейское управление, а сами останавливаемся в раздумье. Если вот так, по одному, забирать всех офицеров, то нам и двух ночей не хватит.

— А зачем их всех собирать?— говорит Сабер.— Человек пять возьмем, а остальные, как только сами узнают, разбегутся. Верно говорю.

— Да и за пятерыми надо погоняться,— с сомнением говорит Пастур.— Они живут в разных концах города.

Сабер хитро улыбается.

— Что же, по-вашему, зря я полицейскую форму ношу? Тут есть одна квартира.. Ну, в общем господа офицеры наведываются туда... место для сладчайших удовольствий! Поверьте, господа!

— Понятно,— весело смеется Аббас.— Там мы их... Пересекаем базар, выходим в переулок. У калитки в дувале Сабер останавливается.

— Здесь.

— Что ж, придется потревожить их сладкие дела...— говорю я и начинаю стучать. Долго никто не открывал. Потом во двор упал желтый сноп света из распахнутой двери. В проеме стояла женщина.

— Что нужно?— спросила она хрипловатым голосом.

— Полиция.

— Это ты, Сабер? Чего тревожишь по ночам уважаемых людей? Они делом заняты.

— Да уж так вышло,— миролюбиво отвечает полицейский.— Открой, Халида, есть разговор.

Женщина идет через двор и ворчит:

— Ни днем, ни ночью нет покоя... Как будто я и не задолжала вашему брату, никого не обидела.

Только теперь стало видно, что она пьяна. Мы отталкиваем ее и идем к дому. Подбоченясь, она кричит нам в спину: