Голод
Шрифт:
Я выскочил в сад. От одержимого не осталось и следа. Тоже обычное дело, кстати. Умеют они быть аккуратными, когда не психуют. С оружием наготове я направился в сторону калитки. Она оказалась открыта. Раньше тут, помнится, навесной замок висел. Я бросил быстрый взгляд по сторонам. Замок валялся в траве. Толстая металлическая дужка была вывернута и вырвана.
На улице стоял какой-то горожанин, бледный, как привидение. Еще и, как специально, в белом костюме.
– Где он? – шепотом спросил я.
Уточнять, кто "он" - не потребовалось.
В доме справа открылась дверь и на крыльцо вышел высокий мужчина в темно-зеленом сюртуке и таких же брюках. На ногах у него были армейские сапоги.
– Эй! – негромко окликнул его я. – Видели его?
– Кого? – отозвался мужчина, с интересом оглядываясь по сторонам.
Стало быть, не видел.
– Здесь бегает одержимый, - сообщил я ему, одновременно окидывая его дом внимательным взглядом; окна были закрыты и ни одного разбитого. – Вам лучше вернуться в дом.
Мужчина, мгновенно став серьезным, коротко кивнул и скрылся за дверью. Я зашагал дальше. В дома не заглядывал. Если бы одержимый хотел драться, он бы напал сразу. Страх им, в отличие от простых бесов, не ведом. Чужое тело не жалко, а до души, или что там у нечисти вместо нее, мне всё равно не добраться. Без тела она, конечно, отправится в ад, но так для нечисти это дом родной. Нет, если одержимый сбежал, значит, у него есть дела поважнее.
Впереди над забором взвилась и тотчас пропала из виду изломанная фигура.
– Ушел, гад, - негромко констатировал я.
Мне через такой забор даже с разбегу не перемахнуть. Два деревянных дома по обеим сторонам улицы образовывали тупик. Можно было бы, наверное, попробовать забраться на крышу любого из них и пострелять оттуда в одержимого, если он будет так любезен постоять на месте, но в любезность одержимого не верилось вовсе. Сигать с крыши через забор мне и вовсе представлялось дурацкой идеей. Еще не хватало переломать себе ноги!
Я повернул назад. На изгибе улицы мне навстречу выскочили Факел и мужчина в темно-зеленом сюртуке. Мужчина держал в руках охотничье ружье. Дорогое, кстати, с золоченным узором по всему цевью.
– Удрал через забор, - сказал я им.
Факел удрученно вздохнул. Мужчина облегченно выдохнул. Факел тотчас услал его с докладом к старосте. Заодно сообщил и про дыру в заборе. Придется Ольге Львовне в обход бегать. Та легка на помине! Уже бежала к нам, на ходу что-то записывая в блокнотик.
– Теперь точно надо найти гнездо, - сказал Факел.
Тут я был с ним полностью согласен. Как правильно заметила подбежавшая барышня:
– Это ведь был не бес! Бесов я видела.
Да, это был
– Кто бы это ни был, его надо уничтожить, - сказал Факел.
Голос у него был серьезнее обычного. Тоже, стало быть, понимал, что не с простым бесом мы тут столкнулись. Ну, профессор, удружил, ничего не скажешь. Приманил. Только уж точно не ангела.
– Мы немедленно отправляемся в погоню, - начал Факел. – Вы, Ольга Львовна…
– Извини, Факел, но мы его не догоним, - возразил я.
– Это наш долг, Глаз!
– Наш долг – грохнуть мерзавца, - поправил его я.
– А не бегать за ним по здешним буеракам.
– И что ты предлагаешь? – спросил Факел.
Барышня приготовилась записывать.
– Одержимый тут ради гнезда, - сказал я. – Не берусь утверждать, верит он в появление ангела или нет, но профессора с Павлом он убил, чтобы те никому про гнездо не проболтались. Найдем гнездо – и одержимый сам придет к нам.
А бить его из засады куда сподручнее, чем гоняться за ним с языком на плече.
– Значит, идем искать гнездо, - заявил Факел.
Знать бы еще где его искать. Мы с Факелом вернулись в дом и обыскали весь кабинет профессора, но не нашли ни единой зацепки.
Барышня тем временем метнулась за доктором. Впрочем, его мы вызвали исключительно для порядка. Он официально констатировал смерть обоих, и даже вызвался сопроводить тела в мертвецкую. Поскольку профессор с Павлом оказались не культистами, а их жертвами, гнева духовенства можно было не опасаться. Поп всё равно гневался – по его словам, с нашей подачи ему уже и приличных мертвецов складировать некуда, но коварный доктор свалил всё на нас и ушел безнаказанным.
Убедившись, что дело затягивается, я совершил налет на кухню профессора. Здесь мне, наконец, сопутствовала удача. В самоваре был чай – самый настоящий, не травяной сбор! – а в подполе я нашел половину копченого лосося и закопченный чугунок печеной картошки. Вместе с краюхой черного хлеба это стало нашими трофеями. Я сказал Факелу, что вижу в этом добрый знак, но он, присмотревшись, заявил, что нам, скорее, просто повезло. От чаю, впрочем, не отказался.
– Поставь себя на место профессора, - говорил он, устроившись в кресле. – Где бы ты устроил гнездо?
Я пожал плечами, не отвлекаясь от нарезания лосося тонкими ломтиками. Барышню призвал к себе староста – ему надо было отчитаться по своей линии – и мы были вдвоем.
– Гнездо – штука немаленькая, - сказал я. – В кармане не спрячешь.
Масла у профессора не нашлось. Вместо него я тоненько настругал на хлеб картофелину и сверху положил лососинки. Поистине царский бутерброд получился. Я его проглотил в один присест, и только потом запил чаем. Чай был восхитителен.
– Про размеры – это ты верно заметил, - отозвался Факел. – Оно должно быть не меньше полусотни метров в диаметре, и высотой в два этажа.