Голод
Шрифт:
Лишних ушей рядом не было, и я ответил честно:
– Всех приютских собираются убить. Только без паники. Официально вы переезжаете в новое помещение на время ремонта.
– За четверть часа мы никак не уложимся, господин инквизитор, - без паники в голосе сказала сестра Анна. – У меня приют, а не казарма.
– Поэтому и даю вам пятнадцать минут, - сказал я. – Но лучше уложиться в пять.
Сестра Анна тихо вздохнула.
– Мы постараемся, - пообещала она. – Но, надеюсь, рыцарь на белом коне будет поблизости.
– У рыцаря конь огненный, - ответил я, кивком указав на Факела. – И лучше бы вам не быть поблизости,
Сестра Анна улыбнулась, потом снова вздохнула и пообещала сделать всё возможное. Я вернулся на дорогу. На ней никого, кроме Факела, не было видно. Но это пока.
– Ну как там? – спросил Факел, подходя ближе.
– Уже собираются, - ответил я.
– Слава Богу. Мне тут подумалось, что если культ нацелен на приют, в нём мы засаду и устроим.
Я оглянулся на здание, задержав взгляд на колокольне, и согласился, что идея стоящая. Если, конечно, к тому времени приютские успеют оттуда убраться. Огнемет – оружие не настолько точное, чтобы размахивать им в присутствии гражданских.
– Я их потороплю, - сказал Факел. – А ты беги к старосте.
Он-то уже набегался. То и дело лоб платком утирал, а толку ноль. Платок уже можно было отжимать.
– Только ты тут поделикатнее, - попросил я. – Это же дети.
– Не беспокойся, я умею обращаться с детьми.
Выразив надежду, что этот его опыт не сводился исключительно к укрощению малолетних преступников – на что Факел только устало улыбнулся – я отправился переговорить со старостой. Пролез через дыру - так короче – и не удивился, что ее до сих пор не заделали.
Староста, вновь увидев меня на пороге, тяжко вздохнул. Когда я растолковал ему, что к чему, он и вовсе вселенскую скорбь лицом изобразил. Однако действовать принялся без промедлений.
Дубровник мог выставить отряд самообороны в шестьдесят штыков. Я, по правде говоря, рассчитывал на сотню, но староста тотчас заверил меня, что всё согласно плану, утвержденному во всех надлежащих инстанциях. Опять же, отряд у него не с дубьем, как у некоторых, а с огнестрельным оружием и запасом патронов. Командовал им местный сторож. Точнее, официально командиром числился староста, однако сам он "не обладал должным опытом". Как будто в его воинстве хоть кто-то им обладал.
Пока ополченцы собирались, я торопливо набросал рапорт о том, что мы тут нашли и чем всё может кончиться, если штурмовики не уложатся в шесть часов. Ольга Львовна еще не вернулась, хотя, по словам старосты, уже должна была бы, и доставить рапорт вызвался тощий господинчик.
– Не извольте беспокоиться, - заявил он, складывая мой рапорт вчетверо и пряча его во внутренний карман пиджака. – Метнусь вихрем туда и обратно!
Я всерьез подозревал, что господинчик метнется только туда, но доставит рапорт по назначению, и на том спасибо. Толку от него в предстоящем сражении я всё равно не видел. Бричка, наверное, могла бы пригодиться, как средство маневра, ну да против культистов и простая засада сойдет. Они ведь, по сути, те же ополченцы, только с другой стороны.
Наши ополченцы прибыли минут через десять практически одновременно с приютом, из-за чего возникла небольшая сумятица. Хорошо хоть, с приютом прибыл Факел. Он всех быстро построил в два ряда. Староста личным распоряжением временно определил приютских на постой в городскую церковь.
– Эх, проклянет нас поп, - тихо заметил я.
– Не волнуйтесь, я отмолю, - отозвалась
– Если что, найдем вам по инквизиторской линии домик получше, - пообещал я.
– Тогда громите этот нещадно, - с легкой улыбкой разрешила сестра Анна.
Я улыбнулся в ответ. Ее подопечные тоже взбодрились. Ну да, можно и громить. Всё, что там было ценного, они уже вынесли. Даже одну скамейку прихватили. На ней сейчас отдыхали самые младшие.
Факел тем временем отобрал десяток охотников для засады. Тут, кстати, любителей пострелять уток оказалось больше, чем обычно выделялось разрешений на поселение вроде Дубровника; у нас в Кронштадте каждый год за них спор и вечная борьба с теми, кто норовит получить вне очереди, так что про квоты я хорошо знаю. К сожалению, всем охотникам в здании приюта было бы попросту не развернуться, поэтому остальные ополченцы получили приказ развернуться поблизости и без команды носа не высовывать.
Сторож сказал, что в таком случае они укроются за городской оградой. Частокол был высотой метра два, но, как оказалось, у каждого бойца имелась в запасе приставная лесенка. Она была короткая, едва-едва хватило бы выглянуть из-за ограды, зато и не тяжелая. Право слово, не ожидал я такой предусмотрительности от простых ополченцев. Глядишь, и справимся.
– Ну, с Богом! – сказал Факел.
Староста порывался еще напутственную речь произнести с балкона, но Факел строго на него глянул, и тот увял. Мы выступили в полной тишине. Встречным говорили, что идет охота на людоеда, и им лучше укрыться дома, чтоб не попасть под шальную пулю. Несколько ополченцев разбежались по городу, чтобы без лишнего шума предупредить жителей об опасности. Да что толку? Нет, кое-кто действительно спешил спрятаться, но многие попросту желали нам удачи и продолжали заниматься своими делами, а некоторые так и вовсе увязались следом. Общую мысль выразила беженка Вера Ивановна:
– Как стрелять начнете, так и попрячемся.
В лагере беженцев народец вообще сбежался словно бы цирк приехал. Тут уж Факел на них рявкнул. Мол, прячьтесь, бестолочи, сейчас стрелять будем. Люди неохотно разошлись, но ушли недалеко, а когда наш отряд скрылся в здании приюта, так и вовсе начали обратно подтягиваться.
Я оставил Факела с остальными внизу и взобрался на бывшую колокольню. Колокольня, кстати, оказалась настолько бывшая, что я еле добрался до верхней площадки. На полпути чуть не навернулся вниз. От лестницы уцелели лишь отдельные участки. Когда я неудачно наступил, их стало на один меньше. Верхняя площадка так и вовсе отсутствовала. Лишь пара ржавых штырей, торчавших из стен, указывали, где раньше находился пол. Потыкав в них каблуком, я нашел, что они еще неплохо держатся, и рискнул встать на них.
Зато обзор отсюда был великолепный. Я видел и опушку леса с проходящей вдоль него дорогой, и лагерь беженцев, и наше бравое ополчение на лесенках. Головы, как и следовало ожидать, торчали над частоколом, но не более того. Уже хорошо. Некоторые даже выглядывали не поверх кольев, а в промежуток между острыми верхушками. Этих я бы вообще представил к награде.
Небо затянула плотная пелена сероватых облачков. Дождь то ли будет, то ли нет, а вот солнце точно в оптическом прицеле не отразится. Это мне на руку. Вынув винтовку из чехла, я еще раз окинул взглядом наши позиции.