Голому рубашка. Истории о кино и для кино

Эйрамджан Анатолий

Для меня эта картина, как нож в сердце. Что делать? Была бы не Людка, предположим, а другая у меня жена, обыкновенная — тут же подошел бы, железным голосом послал бы ее домой и никаких, естественно, возражений с ее стороны не последовало бы: а этому ухажеру сделал бы такое внушение, что ни его, ни его собаки никто из членов нашей семьи больше ни разу бы не видел. И все было бы нормально, если б все это было в России, но здесь, если поступать так, как тебе хочется, можно сразу же загреметь за решетку. А для меня, имеющего пока только вид на жительство, это вообще будет финиш — тут же депортируют всю семью без всяких разговоров. Да еще Людка! Для

нее хоть здесь, хоть в России это было бы, не сомневаюсь, страшным несчастьем — так ошибиться в близком человеке! Увидеть, как говорят, настоящее его лицо. А я от вас не скрываю, настоящее мое лицо именно такое — отметелить этого Кванчо так, чтобы он в ужасе бежал от того места, где прошли Люда с Бобиком, если вдруг случайно их увидит. Но мне ни в коем случае нельзя показывать это свое настоящее лицо. Показать его значит потерять Людку. Уже сколько лет главная моя задача заключалась в одном: быть все время на том высочайшем моральном и этическом уровне, на который я сам себя вознес в ее глазах, когда ухаживал за ней. Не хочу сейчас рассказывать, какие я проявлял тогда чудеса изобретательности и фантазии, как я кропотливо лепил образ человека высокой души и моральных качеств, достойного ее.

Поэтому сейчас я ограничился тем, что проехался мимо них раз пять в ту и другую сторону, дождался, когда Люда направится домой, отвяжется от нее этот Кванчо, и только после этого вернулся на работу. Отдал Леше ключи от машины, а он сразу заметил, что я не в себе.

— Что случилось? — заглядывает в глаза. — Что с тобой?

Ну, Лешка мой друг еще с Баку, со школы, из-за него я и приехал сюда в Майами, по его протекции устроился в эту фирму — единственный человек, которому я могу рассказать в чем дело.

— Надо отметелить хорошенько, — сразу сказал Леха. — Больше ничего не поможет.

— А закон? Полиция? — задал я мучивший меня вопрос.

— Надо без свидетелей, — согласился Леша. — Вечером выведет он своего пса на прогулку, вот на этой аллее мы ему и устроим праздник.

— Спасибо, Леша, но я и один с ним справлюсь — все же был чемпионом института по кикбоксингу. Только если Людка узнает, мне хана. Ты ведь знаешь, какой она человек. Прошлый раз на фли-маркете я хотел купить перламутровый глобус, стал говорить торговцу про дефекты глобуса — пытался сбить цену, а она мне говорит: «Прекрати! Ты хочешь его обмануть!» Представляешь?! Нет, с ней надо по-другому. К тому же наше гражданство может оказаться под вопросом.

— А что еще можно сделать? — спросил Леша. — Может, поменять квартиру?

— А как я Людке это объясню? Все вроде устраивает нас, детский садик рядом, магазины тоже…

— Ну, может, стоит тогда подождать, посмотреть, как будут развиваться события? — предложил Леша.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что он поймет, что тут ему ничего не светит и сам отвяжется, — сказал Леша. — Зная Люду, я ничего другого не имею в виду.

— Другое решение и мне здесь не видится, — согласился я.

Но не в моем характере ждать у моря погоды. Не мог я спокойно сидеть на работе и знать, что в этот момент Кванчо идет рядом с Людкой, алчно посматривает на ее формы и бормочет какие-то комплименты. А Людка моя, я это по себе знаю, одним своим видом может вызывать у мужчин легкое головокружение, так со мной было, да и сейчас нет-нет да бывает, несмотря на то, что столько лет мы вместе уже. И что самое интересное, она об этой своей сексуальной составляющей, по-моему, даже не догадывается.

— За что ты

меня полюбил? — как-то спросила она меня.

— За твой взгляд, — честно ответил я, но в уме знал, что и за ее торс, за ее ноги, за ягодицы, за шею — за все-все! И вот про то, что и кроме взгляда все у нее уникально — про это Людка моя понятия не имеет. И не надо ей этого знать, я знаю — и хватит. А чтобы кто другой воспевал вдруг эти ее достоинства — нет, этого я допустить не мог.

Поэтому через день я опять отпросился с работы и уже на своей машине поехал домой, встал у соседнего дома на свободный паркинг и стал в бинокль следить за нашим домом. Засек сразу же маневры Кванчо с собакой, а потом, когда вышла Людка с Бобиком и Кванчо подошел к ним, я вышел из машины, перешел улицу и пошел по аллее им навстречу.

Кванчо что-то увлеченно говорил Люде. Она вежливо слушала его, а Бобик первым заметил меня и рванул поводок. Тут и Людка меня увидела:

— Сережа, ты откуда?

— С работы! — сказал я и преградил дорогу Кванчо, который хотел, видно, проскочить мимо меня. — Стоп! — сказал я ему строго. — Кто это? — спросил у Люды.

— Это наш сосед, помнишь, я тебе говорила, — сказала Люда. — Кванчо.

— Кванчо? — переспросил я, посмотрел на него, и тут вдруг он встретил мой взгляд и не попытался ускользнуть, как прежде.

— Найс ту мит ю, — сказал он мне и улыбнулся.

Улыбка получилась нервная и фальшивая.

— Желаю вам с собакой приятной прогулки, — сказал я ему очень вежливо и, когда он пошел дальше, повел Людку в обратную сторону, стал говорить ей, что, мол, забыл дома пару установочных дисков и потому пришлось приехать за ними.

Людка, конечно, всему поверила, была рада, что я появился дома в неурочное время, только удивилась, почему я не на машине. Ну, меня такой вопрос не мог застать врасплох, я объяснил, что увидел ее из машины, тут же затормозил и оставил машину на случайном паркинге.

Людка проводила меня домой, я взял для понту какие-то диски, а потом посмотрел вдруг на Людку как бы со стороны, как может посмотреть на нее посторонний — на ее торс, на ее попку-бутончик, на ее стройные ножки, и вдруг до ужаса захотел ее. Ничего с собой в таких случаях я не могу поделать. Напал на Людку, как дикий зверь, чуть ли не растерзал ее, и она трепетала в моих объятьях, сладко вздыхала, постанывала, и я не мог себе представить, что такое может быть у нее с кем-то еще, кроме меня. И потому вечером я начал с ней такой разговор.

— Понимаешь, Люда, мы здесь в новой для себя стране, не очень разбираемся пока в ее порядках и обычаях и потому должны соблюдать некоторую осторожность. Вот этот Кванчо частенько прогуливает собаку в одно время с тобой, вы, как я сегодня увидел, идете рядом по аллее, мирно разговариваете. Когда я увидел вас, я так и понял — люди прогуливают своих собак и разговаривают. Почему бы и нет? И вот в тот момент я еще подумал: а вдруг увидит эту же картину жена Кванчо, вдруг она тоже вернется с работы и увидит его с посторонней женщиной. Учти, она университетов, как мы, не заканчивала, она, как и ее муж, и 99 процентов жильцов нашего дома, не имеют высшего образования. Они — простые люди. И боюсь, ей может это не понравиться. И как простой человек, она может устроить скандал, решит, что ты отбиваешь у нее мужа. А нам с нашим статусом грин-кард только скандала не хватает. К тому же выходцы из латино-американских стран — они, мне кажется, по нраву такие же крутые, как наши кавказцы. А может быть и хуже…