Голос скрипки
Шрифт:
Вернулся на веранду. Анна курила и, казалось, с каждой минутой все больше успокаивалась.
– Как здесь красиво.
– Слушайте, хотите запеченную в духовке мерлузу?
– Комиссар, не обижайтесь, но у меня ничего в рот не лезет. Сделаем так: вы обедайте, а я выпью бокал вина.
И полчаса не прошло, как Монтальбано умял тройную порцию мерлузы, а Анна выпила два бокала вина.
– Действительно, хорошее, - сказала Анна, снова наполняя бокал.
– Его делает… делал мой отец. Хотите кофе?
–
Комиссар открыл банку «Яуконо», заправил неаполитанскую кофеварку, поставил на огонь. Вернулся на веранду.
– Уберите эту бутылку с глаз долой. А не то напьюсь, - попросила Анна.
Монтальбано послушался. Когда кофе был готов, разлил по чашечкам. Анна пила с удовольствием, маленькими глотками.
– Крепкий и очень вкусный. Где вы его покупаете?
– А я не покупаю. Друг один присылает из Порто-Рико банку-другую.
Анна отодвинула чашку, закурила уже двадцатую сигарету.
– Что вы хотели мне сообщить?
– Есть новости.
– Какие?
– Маурицио Ди Блази.
– Видите? Я вам сегодня утром не назвала его имени, потому что была уверена, что вы сами легко узнаете, все в городке потешались над ним.
– Он голову потерял?
– Более того. Для него Микела стала наваждением. Не знаю, говорили ли вам уже, но дело в том, что Маурицио не совсем нормальный. На грани легкого помешательства. Помню два случая, которые…
– Расскажите.
– Однажды мы с Микелой пошли в ресторан. Через какое-то время входит Маурицио, здоровается с нами и садится рядом за столик. Почти ничего не ест, с Микелы глаз не сводит. Вдруг у него изо рта потекла слюна, меня чуть не стошнило. Поверьте мне, струйка слюны стекала из уголка рта. Нам пришлось уйти.
– А другой случай?
– Я поехала на виллу, чтобы помочь Микеле. Вечером, закончив работу, она пошла в душ и потом спустилась вниз совершенно голая. Было очень жарко. Ей нравилось разгуливать по дому раздетой. Она села в кресло, мы болтали. Вдруг слышу какой-то стон с улицы. Я повернулась, чтобы посмотреть. Это был Маурицио, он буквально прилип лицом к стеклу. Прежде чем я смогла произнести хоть слово, отпрянул назад в согнутом положении. И тогда я поняла, что он мастурбировал.
Анна вдруг замолчала, глядя на море и вздыхая.
– Бедный мальчик, - произнесла она вполголоса.
Монтальбано на какую-то секунду растрогался. Широкие бедра Венеры. Эта необыкновенная женская способность глубоко понимать, проникаться чужими чувствами, быть одновременно и матерью и любовницей, и дочерью и супругой. Он накрыл своей рукой руку Анны, она не сопротивлялась.
– Вы знаете, что он пропал?
– Да, знаю. В тот же самый вечер, что и Микела. Но…
– Но?
– Комиссар, могу я быть с вами откровенной?
– А что, до сих пор мы как с вами говорили? И сделайте мне, пожалуйста, одолжение, зовите меня Сальво.
– Если вы будете звать меня Анной.
– Согласен.
– Ты ошибаешься, если думаешь, что Маурицио мог убить Микелу.
– Дайте мне хоть один повод
– Речь не о поводе. Видите ли, люди с вами, с полицейскими, разговаривают неохотно. Но если вы, Сальво, проведете, как говорится, опрос общественного мнения, то вся Вигата вам скажет, что не верит, будто Маурицио убийца.
– Анна, есть еще одна новость, о которой я вам не говорил.
Анна закрыла глаза. Догадалась: то, что комиссар собирается ей сказать, трудно выговорить и трудно слушать.
– Я готова.
– Доктор Паскуано, судмедэксперт, пришел к некоторым выводам, о которых я вам сейчас сообщу.
Говорил он, не глядя ей в лицо, уставившись на море. Не скрыл ни одной подробности.
Анна выслушала, пряча лицо в ладони, упершись локтями в столик. Когда комиссар закончил, встала, бледная как полотно.
– Мне нужно в ванную.
– Я вас провожу.
– Сама найду.
Прошло немного времени, Монтальбано слышал, как ее рвало. Взглянул на часы, у него оставался еще час до прихода в участок Эмануэле Ликальци. А вообще-то синьор ортопед может и подождать.
Вернулась Анна, с решительным видом села рядом с Монтальбано.
– Сальво, что значат для этого врача слова «быть согласной»?
– То же самое, что для тебя и для меня: «не возражать».
– Но в некоторых случаях можно выглядеть согласным только потому, что нет возможности сопротивляться.
– Правильно.
– И тогда я тебя спрашиваю: то, что убийца сделал с Микелой, могло произойти помимо ее воли?
– Но ведь существуют некоторые детали…
– Забудь сейчас о них. Прежде всего, мы даже не знаем, изнасиловал ли убийца живую женщину или труп. И в любом случае у него было достаточно времени, он мог устроить все таким образом, чтобы запутать полицию.
Они даже не заметили, как перешли на «ты».
– Ты что-то скрываешь.
– Могу сказать прямо, - ответил Монтальбано.
– На данный момент все против Маурицио. В последний раз его видели в девять вечера перед баром «Италия». Он звонил по мобильному.
– Мне, - сказала Анна.
Комиссар подскочил как ужаленный.
– Чего он хотел?
– Хотел узнать о Микеле. Я ему сказала, что мы расстались около семи, что она должна была заскочить в «Джолли» и потом поехать на ужин к Вассалло.
– А он?
– Отключился, даже не попрощавшись.
– Возможно, это очко в его пользу. Конечно, он позвонил также Вассалло. Ее там нет, но он догадывается, где может быть Микела, и едет туда.
– На виллу.
– Нет. На виллу они приезжают немного за полночь.
Теперь пришла очередь Анны удивляться.
– Мне сообщил об этом один свидетель, - продолжал Монтальбано.
– Он узнал Маурицио?
– Было темно. Он увидел только, как мужчина и женщина выходят из «твинго» и идут к дому. Маурицио и Микела заходят в дом, занимаются любовью. И внезапно у Маурицио, который был, как утверждаете вы все, в какой-то мере психически неуравновешенным, случился припадок.