Голос скрипки
Шрифт:
– Вы предложили ей стать вашей любовницей, и она отказалась?
Впервые на невозмутимом лице Эмануэле Ликальци мелькнуло подобие улыбки.
– Вы на совершенно неверном пути, комиссар. Да, кстати, Микела говорила, что купила здесь темно-зеленый «твинго». Что с ним случилось?
– Авария.
– Микела плохо водила машину.
– На этот раз это произошло не по вине синьоры. Машина была по всем правилам припаркована перед домом.
– А вы откуда знаете?
– Потому что это мы в нее врезались.
– Какая любопытная история!
– Я расскажу ее вам в другой раз. Именно в результате этого происшествия мы обнаружили труп.
– Вы думаете, мне ее отдадут?
– Не думаю, что этому что-то может помешать.
– Могу я продать машину в Вигате какому-нибудь торговцу подержанными автомобилями? Как вы считаете?
Монтальбано не ответил, ему было абсолютно наплевать, что станется с «твинго» цвета бутылочного стекла.
– Коттедж вон тот слева, не так ли? Мне кажется, я узнаю его по фотографиям.
– Да, тот.
Доктор Ликальци элегантно развернул машину, остановился перед аллеей, ведущей к дому, вышел и стал обозревать сооружение с отрешенным любопытством заезжего туриста.
– Симпатичный. А зачем мы сюда приехали?
– Я и сам не знаю, - сказал Монтальбано раздраженно.
Доктор Ликальци обладал способностью действовать ему на нервы. Комиссару захотелось проучить его как следует.
– Знаете, кое-кто думает, что вашу жену сначала изнасиловал, а потом убил Маурицио Ди Блази, сын вашего родственника, инженера.
– Да что вы? Я с ним не знаком. Когда я приезжал сюда два с половиной года назад, он учился в Палермо. Мне говорили, что он несчастный идиот.
Зря Монтальбано старался.
– Войдем?
– Погодите, а то забуду.
Он открыл багажник, достал элегантный чемодан, вынул большой пакет.
– Фото Микелы.
Монтальбано сунул пакет в карман. Одновременно доктор вытащил из кармана связку ключей.
– От виллы?
– спросил Монтальбано.
– Да. Я знал, где держала их Микела у нас дома. Это запасные.
«Сейчас как врежу ему по морде», - подумал комиссар.
– Вы мне так и не рассказали, почему ваш брак был выгодным как для вас, так и для синьоры.
– Ну, для Микелы потому, что она выходила замуж за состоятельного мужчину, пусть и на тридцать лет старше ее, а мне хотелось положить конец пересудам, которые могли мне навредить. В тот момент я готовился к значительному продвижению по службе. Пошли разговоры, будто я стал гомосексуалистом, потому что уже лет десять как не ухаживал за женщинами.
– И вы в самом деле за ними не ухаживали?
– А зачем мне было за ними ухаживать, комиссар? В пятьдесят я стал импотентом. Неизлечимым.
Глава 8
– Красиво тут, - сказал доктор Ликальци,
Неужели ему больше нечего сказать?
– Вот кухня, - произнес комиссар и добавил: - жилая.
И тут же сам на себя разозлился. Ну зачем он сказал «жилая»? К чему? Как будто он агент по продаже недвижимости и показывает квартиру потенциальному покупателю.
– Рядом ванная. Идите посмотрите, - буркнул он чуть ли не грубо.
Доктор не заметил или сделал вид, что не заметил его тон, открыл дверь в ванную, бросил взгляд и сразу закрыл.
– Красиво тут.
Монтальбано почувствовал, как у него зачесались руки. Ясно увидел газетный заголовок: «КОМИССАР ПОЛИЦИИ, ВНЕЗАПНО ПОТЕРЯВШИЙ РАССУДОК, НАПАДАЕТ НА МУЖА ЖЕРТВЫ».
– На втором этаже маленькая гостевая комната, большая ванная и спальня. Ступайте туда.
Доктор послушно поплелся наверх, а Монтальбано остался в гостиной, закурил сигарету, вытащил из кармана пакет с фотографиями Микелы. Она была очаровательна. Улыбчивое, открытое лицо, которое он видел только искаженным от боли и ужаса.
Сигарета догорела, а доктор все не спускался.
– Доктор Ликальци!
Никакого ответа. Бегом он поднялся на второй этаж. Доктор стоял в углу комнаты, уткнувшись лицом в ладони, плечи его вздрагивали от рыданий.
Комиссар растерялся: он ждал чего угодно, но только не этого. Подошел к нему, дотронулся до плеча.
– Мужайтесь.
Доктор как-то по-детски дернул плечом и продолжал плакать, закрыв лицо руками.
– Бедная Микела! Бедная Микела!
Он и не думал притворяться: слезы, полный страдания голос - все было правдой.
Монтальбано решительно взял его под руку.
– Пойдемте вниз.
Доктор повиновался, не оглянувшись на кровать, на разорванную, испачканную кровью простыню. Ведь он был врачом и сразу понял, что должна была пережить Микела в последние минуты своей жизни. Но если Ликальци врач, то Монтальбано полицейский: увидев его в слезах, он сразу же понял, что маска равнодушия, надетая, по всей видимости, взамен утерянной мужской силы, развалились на куски.
– Простите меня, - сказал Ликальци, усаживаясь в кресло.
– Я не предполагал… Ужасно умереть таким образом. Убийца держал ее лицо прижатым к матрасу, правда?
– Да.
– Я любил Микелу, очень. Знаете, она стала мне как дочь.
Слезы снова полились у него из глаз, он кое-как вытер их платком.
– Почему она решила строить дом именно здесь?
– Да она уже давно, даже еще не зная ее, создала себе миф о Сицилии. Когда приехала сюда в первый раз, была очарована. Думаю, хотела найти здесь убежище. Видите эту витрину? Там внутри все безделушки, которые она привезла с собой из Болоньи. Это говорит о том, каковы были ее намерения, не так ли?