Голоса трех миров
Шрифт:
Волки метались в мрачном дремучем лесу среди мощных стволов по глубокому снегу, окруженные странными гирляндами из лоскутков красной материи. Они бросались из стороны в сторону, мчались куда–то, вывалив такие же алые языки и оскалив зубастые пасти, из которых клубами вырывался пар. И вдруг страшный грохот, еще и еще. И звери бьются в снегу, пачкая белизну красными пятнами. Какие–то диковинные мужики из–за бурых стволов расстреливают и добивают их почти в упор из старинного оружия.
Певец надрывался:
Из–за елей хлопочут двустволки, ТамИ дальше — дикий, истязающий нервы припев со словами, нет, с криком:
Идет охота на волков. Идет охота-а!..Он дослушал и досмотрел все до конца, онемев от почти осязаемой боли и ужаса, и только когда все закончилось — немного неожиданно, совсем не так, как он уже ожидал, — заметил посетителя.
Она стояла к нему спиной у одного из стволов и оттуда наблюдала кошмарное зрелище. Наверное, поэтому он не сразу понял, что она не вирт, просто принял за одного из охотников. Но волки остались лежать на кровавом снегу, кроме последнего, который сумел вырваться из этой страшной мясорубки, охотники убежали в погоню за ним вместе с лающими охотничьими собаками, которых певец очень невежливо обзывал псами, а она осталась и обернулась. Впрочем, тут же снова отвернулась к стволу дерева, едва заметив его. И он сразу понял почему — она плакала и не хотела, чтобы он это видел.
— Какого черта? — Она произнесла это с вызовом, когда обернулась вторично. — Чего ты уставился, как… как… как динозавр!
Он даже не сразу понял, что она совершенно случайно угадала его прозвище в Мире Разума.
— Меня Стеба пустил, — сказал он, не найдя ничего лучшего.
— Ну и дурак! — сказала она, и непонятно было, кто именно.
— Да ты плачь! — Он сам не ожидал от себя таких слов. — Мне тоже плакать хочется.
— Ну и дурак, — теперь уже по совершенно точному адресу повторилась она, только спокойнее. И тут же сорвалась: — Это черт знает что такое они тут устроили! Ну, Стеба… Ну, я ему не прощу.
— Все же лучше, чем обязаловка, — не согласился он с таким суждением.
— Ну ты скажешь! — тут же возмутилась она. — Обязаловку бездари для педсовета делают, а это — Стеба! А Стеба — гигант!
— Ну, — поспешно согласился он. — И волки как настоящие.
— Будто ты настоящих видал?
— Не видал, — грустно признался он, не обратив внимания на насмешку, прозвучавшую в голосе. — Хорошо, что последний ушел.
Она приблизилась на несколько шагов и вдруг похвасталась:
— Волков я им делала, только не знала, куда они их запустят.
— Классные волки, — без тени лести похвалил он.
— Ты думаешь? Впрочем, спасибо. Меня зовут Мельница. Меля — для друзей.
— Динозавр, — представился и он.
— А если серьезно?
— Я серьезно, ты угадала.
— Ни фига себе…
Так они и познакомились, а еще через два дня он узнал, что она одна из старших друзей того попугая, с которым он уже больше месяца общается в городе, и
там ее зовут Мариной Мельниковой. Очень скоро, почти в тот же миг, знакомство их стало дружбой.
— Ох! — Погрузившись в воспоминания и следя лишь за наземными ориентирами, он не заметил встречного летуна.
Небо, земля,
Они зависли друг против друга на расстоянии пяти метров, в вертикальном подржении, в тот же миг он почувствовал, как пухнет его голова на темени и, тяжелея, вытягиваются губы. И тут же тело встречного раздулось жирным бочонком так, что одежда лопнула на животе, спине и груди, из прорех выглянула жесткая грязная щетина, уши отвисли, лицо раздалось в щеках, а нос и губы вытянулись в гнусную харю, украшенную розовым кругляшом с двумя сопливыми дырками. Но и его корежило еще как, спина уперлась в затылок, голова так потяжелела, что сама то падала на грудь, то клонилась к плечу, в штаны сзади забралась длинная змея, высунувшаяся снизу из штанины шерстяной кисточкой. Он догадался, что видит свой хвост. Незнакомец меж тем весь покрылся крупными шишками и позеленел, глаза его вылезли из орбит и вспучились двумя бессмысленными шарами. Правда, больше он ничего нового не успел рассмотреть в облике противника, так как его собственная голова настолько вознеслась в далекие выси, что он увидел свое тело сверху и содрогнулся от отвращения. Пока укорачивал шею, отбрасывал хвост и убирал чудовищный горб, незнакомый летун уже куда–то умчался зеленым бородавчатым пузырем, не восстанавливая первоначального облика, зато оставив за собой последнее слово. В общем, пожалуй, он проиграл ему эту перепалку, но не расстроился, все же жаба из того грубияна получилась премерз- кая, даже еще хуже свиньи.
Во всем есть и свои хорошие стороны, он бы опять мимо «Глоба» пролетел, не заметив ничем не примечательной сферы в наземных нагромождениях. Здесь за последнюю неделю вообще немало новых пристанищ отгрохали, и некрупного по сравнению с ними шарика он бы мог не заметить. Да наверняка сразу бы не заметил, искал бы потом. А так это столкновение отбросило его как раз в нужное место. Вот он, «Глоб», прямо под ним, переливается всеми оттенками синего.
И еще раз ему повезло, когда он встретил Мельницу прямо на выходе.
— О гос–с–споди, — отшатнулась она. — Кто это тебя так?
— А что? — не понял он.
— Ну посмотри на себя со стороны.
Он последовал ее совету и разозлился на встречного летуна окончательно. Вот почему ему ломило темя и голова на грудь падала — крутые, завитые в бублики бараньи рога украшали его голову. Выругавшись про себя, он избавился и от них.
— С кем поцапался? — не отставала Мельница.
— Какая разница. Первый раз его встретил. Просто столкнулись в воздухе. Задумался.
— Так всегда и бывает, — закивала она, соглашаясь. — Я вот тоже позавчера…
— Слушай, мне тут твоя помощь нужна, — оборвал он ее. — Извини, но я к тебе по делу.
Похоже, он сказал какое–то магическое слово, потому что Мельница замолчала в тот же миг, а заставить Мельницу прекратить «молоть», когда она в настроении, удавалось далеко не всегда и далеко не каждому. Впрочем, он знал то волшебное слово — «помощь», он попросил у Мельницы помощи.
— Ну не тяни, зачем пришел? — подогнала она, видя его замешательство.