Голоса трех миров
Шрифт:
Ник сгреб все собачьи лапы, по две в каждую руку, и потащил пленника, куда было велено. О прибытии в операционную Барди узнал по резким, острым, противным запахам каких–то лекарственных средств и медикаментов. А еще пахло псиной. Вернее, псиной тут пахло везде, даже на улице. Именно псиной, а не собаками. Так пахнут бессловесные дикари, что ни говори, а запах у них почему–то особенный.
Ник небрежно швырнул его то ли на стол, то ли на кушетку. Барди с закрытыми глазами не мог угадать куда. Тут же где–то совсем рядом послышался тихий зловещий лязг металла о металл и такое же тихое по- звякивание металлической
«Как только он наклонится надо мной, — решил Барди, — т- я вцеплюсь ему в горло».
Он почувствовал, что его начинает бить нервная дрожь.
— Точно, просыпается, — произнес Ник, — вон уже трясет всего.
— Ерунда, — отозвался голос приятного тембра, — усыплю снова. Ты что, будешь смотреть или помогать?
— Да еще чего, — фыркнул Ник. — Я пойду подышу на улице.
Барди слышал, как удалились его шаги.
Голос приятного тембра тут же стал напевать какую–то мелодию, и металлическое звяканье возобновилось. Потом стихло. Стихло и пение без слов. Зато Барди осветил яркий свет, он чувствовал и даже видел его через закрытые веки. И еще он слышал, как, деловито сопя, приближается к нему человек.
«Как только он заслонит собой свет», — назначил себе момент для атаки Барди.
— Афтандил! — ворвался в операционную новый грубый и хрипатый голос.
— О господи! — тихо вскрикнул Афтандил от неожиданности.
— Афтандил! Опять мясо пришло. Полную фуру пригнали, козлы. Я не знаю, о чем они там думают.
— А я тут при чем? Прими, — отозвался Афтандил тем самым приятным голосом.
— Куда «прими»? Весь холодильник забит, а они все гонят и гонят. Каждую ночь. Куда я его, к лешему, дену?
— Куда хочешь. Слушай, я занят.
— Не-е, ну здорово! — возмущался хрипатый. — Он занят, он ни при чем. А я при чем? Кто сейчас главный? Ночь. Директор дома дрыхнет, а может, вообще где–то там мотается, у него доступ пятого уровня. Ты дежурный? Дежурный. Ну так и решай. А то: «Я тут при чем». Да вот при том. Иди сам с ними разговаривай. Мясо сгружать некуда. Пусть увозят его на фиг.
— Ч-черт, — в раздражении голос Афтандил а утратил всю свою привлекательность. С громким звяканием он швырнул что–то металлическое в таз. Быстрой поступью, зло вдавливая каблуки, Афтандил вышел из операционной, за ним удалился и хрипатый. Барди понял, что больше такого момента ему не представится.
И все же он открыл веки осторожно, яркий свет хирургических осветителей безжалостно резанул по глазам. Барди быстро отвернулся и перевалился на живот. Он лежал на операционном столе, такой же у них был в поселке в ветеринарной лечебнице. На столике рядом белел лоток с хирургическими инструментами. Операционная была совершенно пуста.
Барди решительно соскочил на пол. Но к единственному выходу двинулся, весь напрягшись и сгорбившись, пригнув голову, прижав уши и осторожно переступая мелкими шажками на цыпочках. Порой он и вовсе замирал, когда ему чудился какой–то шум. Приблизившись к двери, он выглянул из–за косяка в коридор. Никого. Значит — вперед!
Коридор он пробежал напряженной трусцой. Дверь на улицу, на его счастье, оказалась распахнутой. Барди выбежал в ночь.
Голоса людей доносились до него откуда–то справа, издалека, там громко спорили, не стесняясь в выражениях. Барди повернул налево
Рванув во всю прыть, он с ходу врезался в неразличимую упругую преграду и, отброшенный, дважды перевернулся, катясь по земле. «Сетка, — догадался Барди. — Как в поселке. Неужели ею здесь все огорожено?» Он заметался вдоль сетки, отыскивая проход. Тот оказался всего в десяти шагах, широкий и утоптанный. Барди побежал по этому коридору, ограни- чённому слева и справа такими же металлическими сетками, как и та, от которой он только что кувыркался. Но бежал теперь уже не так резво, опасаясь вторично наткнуться на ограждение.
Все больше воняло псиной. Где–то рядом прятались дикари. Теперь Барди некого было обманывать, и шерсть дыбом стояла у него на спине. Неожиданно он увидел их и остановился, подавшись назад и уперевшись в утоптанный грунт передними лапами.
Их осветила луна. Они сидели у самой сетки. Справа и немного впереди. Пять или шесть, а может, и больше. Все молча смотрели на него. Все они были спокойны и выглядели на удивление глупыми. Их горящие в лунном свете глаза совсем не пугали, как в недавнем сне, а светились слабыми бессмысленными лампочками подсевшего фонарика. Один даже голову повернул ухом вверх, будто не собаку перед собой увидал, а нечто неведомое.
Барди глухо негромко зарычал. Они забеспокоились, завозились и вдруг все, как по команде, попятились, отступив в темноту.
«Ну и псы, — удивился Барди, все еще не отводя настороженного взгляда от того места, где только что сидели бессловесные. — Щенки какие–то, а не псы».
Он почувствовал к ним презрение. Пробежал мимо, не поворачивая головы, только скосив глаза, и сразу прибавил ходу. Коридору между сетками, по которому бежал Барди, не было видно конца, и он теперь чуял, что и слева и справа от него бессловесные. Он больше не видел их, но точно знал, что они молча смотрят на него из темноты. Шерсть по–прежнему стояла на спине по–ежиному, но выбора не было, он бежал и бежал, не зная, куда его приведет этот путь.
В какой–то миг Барди почуял, что сетки закончились. И справа, и слева, и впереди его теперь обволакивала черная пустота, а значит — свобода. И вдруг откуда–то легкий ночной ветерок донес легкий запах свежести. Запах знакомый, хотя и совсем не родной. «Лес, — сразу узнал его Барди. — Где–то там городской лес, а в нем есть убежище. Убежище Руты. Что, если она сейчас там?» — мелькнула шальная мысль.
В любом случае этот лес был единственным знакомым ему местом, в котором можно спрятаться. Поставив нос по ветру, Барди помчался на запах леса, еще быстрее заработав лапами. Тьма начинала сереть и блекнуть, приближался рассвет.
Глава VIII У ДЫРЫ
Он опять удивил маму, просидев весь завтрак в очках. Еще больше она удивилась, когда заглянула к нему и увидела, каким каналом телемира ее сын интересуется. Андрей опять смотрел городские новости. Едва выпуск закончился, он, проглотив обжигающе горячий чай, выскочил из–за стола.
— В школу? — почти испуганно спросила мама.
— Да, да, скорее в Мир Разума, — уже второй раз за два дня откликнулся сын и не услышал ее следующую фразу, сказанную тихо, не для него.