Голоса трех миров
Шрифт:
— Я? — смешался Андрей. — Я не знаю. Я с ним слишком мало знаком.
— Значит, он даже умнее тебя. — Рута глянула ему прямо в глаза, и Андрей почувствовал, что краснеет.
— Почему? С чего ты это взяла?
Она ответила не сразу и как–то не совсем для него понятно.
— Лари мне кое–что рассказал. В общем… — Она, видно, смягчилась, заметив, как Андрей расстроился. — В общем, ты не один виноват. Мы все виноваты. И я… Я тоже его прошляпила. — Последнюю фразу Рута сказала совсем тихо, уныло понурив свою красивую умную голову.
— А шанс, шанс какой? —
— Конечно, — ответила Рута. — У него и у нас. Если он удерет.
— О господи! Я-то думал. Да ведь он же простак. Это не получится.
— Плохо ты его знаешь. — Рута встала на все четыре, и он удивился, уловив в ее голосе нотку возмущения. — Может быть, он уже убежал. А если так, то я знаю, где его можно искать.
— Ну так что же ты мне тут грузишь? — не выдержал и Андрей. — Пошли скорее, где это?
— Здесь, — ответила Рута. — Рядом.
И она перешла с аллеи на зеленую лужайку.
Идем так, здесь ближе. Андрей последовал за своей проводницей. Они пересекли первую лужайку до ближайших кустов, обогнули невысокую, словно пришибленную сверху ножницами садовода, стенку благоухающего шиповника, и Рута подвела его к невообразимо густым зарослям уже отцветшей сирени. За ней никто давно не ухаживал, как в принципе и за основной массой других деревьев и кустарников Зеленого сектора. Лишь изредка по весне руки натуропатов обламывали ветки крайних кустов сиреневого массива, не рискуя углубляться в практически непроходимую чащу.
— Куда дальше–то? — остановился перед этой одичалостью Андрей.
— За мной, — кратко ответила Рута, — только шляпу сними.
Андрей понял, что оделся он неудачно. Ему не только пришлось снять и заткнуть за пояс шляпу, заправить в брюки хитон, но и встать на карачки. Прежде чем принять обычное положение младшего брата сообщества из четвероногих, Андрей оглянулся, не видит ли его кто–нибудь еще, кроме Руты. Нет никого, или почти никого, только тот самый бездельник пудель продолжает наверняка бесполезное и бездарное мышкование, все так. же — кругами, кругами, погрузив нос в траву, движется, сам не зная куда, по циклоиде и вряд ли вообще что–либо видит и слышит дальше собственного увлеченного носа.
•— Слушай, здесь был асфальт! — удивился Андрей, разглядев черные неровные куски, которые сначала принял за твердую почву. Теперь же было прекрасно видно, что это остатки неширокой асфальтированной дорожки, взломанной жизненной мощью стеблей растений,
— Очень давно, — согласилась Рута. — Давай–давай, скорее лезь сюда, лезь.
Андрей послушался и начал продираться в чащу через кусты, по жестким обломкам асфальта, очень неласково впивавшимся краями в его коленки. Все же заросли на бывшей дорожке были проходимее, чем вокруг, по крайней мере, здесь почти не было толстенных, с руку мужчины, многолетних узластых стволов, переплетенных и растущих из одного основания. Когда–то проложенная людьми дорожка и сейчас оставалась единственным ходом в царство растений.
Но скоро продираться вперед стало еще труднее, сирень пошла
— Осторожнее, впереди дыра, — предупредила Рута.
— Дыра? — опять удивился Андрей.
Но колли ничего не ответила, и, подняв голову, он увидел лишь колышущийся впереди себя хвост.
Обещанная дыра оказалась жерлом глубокого колодца, ведущего в канализацию, с отсутствующей крышкой люка.
— Блин, куда она меня ведет? — пробормотал Андрей. — В сортир какой–то.
Он сказал это просто так, с досады. Каково же было его удивление, когда следы разрушенной дорожки и вправду вывели из зарослей дрямо к подножию паркового туалета. Он таких никогда не видал, уж больно древнее строение, но сразу догадался о предназначении этого домика с двумя дверьми, перед которыми стоял сейчас на четвереньках в самом плачевном состоянии.
— Ну, Ру–ута, — выразил Андрей всю сложную гамму охвативших его чувств.
— Он здесь, он где–то здесь. — Острая мордочка колли выглянула из–за домика. — Я чую его, он здесь. Только где?
— Вот он, — единым духом выпалил Андрей.
Это случилось почти как во сне. Он поднял глаза чуть повыше и напоролся на взгляд пары умных, замечательных блестящих карих глаз того, кого здесь все, или почти все, держали за бешеного.
Обладатель этих глаз внимательно и, пожалуй, немного насмешливо смотрел на Андрея сверху вниз с крыши сортира.
— Где? — переспросила Рута, появившись из–за домика и подбегая к Андрею. — О более! Как ты туда залез? Слезай немедленно, переросток! Тебя же заметят с флайера! Вон в небе флайер!
Патрульная двойка № 34 вошла в зону Зеленого сектора по указу из Центра.
— «Охота» начинается, Эл, — плохо скрывая возбуждение, произнес младший в паре.
— Спешишь. — Сержант бросила косой взгляд на напарника. — Еще никого не засекли, пока проверяем.
— Он там, та–ам, — со злорадным подвыванием протянул ротвейлер. — Быть того не может, чтобы Джонни ошибся. Этот парень только с виду такой кудрявый, а след берет лучше курцхара.
— Джонни молодец, — согласилась Эл, начиная посадку.
Гигантской сверкающей голубой каплей машина упала с неба на зеленый ковер газона. Еще не открылись двери, а к покатому боку флайера уже подкатился черный лохматый клубок — маленький пудель.
— Здорово, Джонни, — выглянула внушительная голова ротвейлера.
— Здорово, Джоб, здравствуйте, сержант, — также не по уставу поздоровался тайный агент Департамента полиции Джон Керри.
— Ну, что тут у тебя? Где бессловесный? — Ротвейлер тяжело выпрыгнул на лужайку. Эл тоже покинула флайер.