Голова дракона
Шрифт:
Забрали в тюрьму Марию Милошевич, почтенную старушку. Забрали за то, что ее дочь была в партизанах. После нескольких дней заточения в камеру явился молодцеватый четнический следователь.
— Говори, старуха, где твоя дочь?
— А разве ты сам не можешь догадаться? В лесу она, у партизан.
Разъяренный следователь схватил старуху за волосы и стал избивать. Потом с силой швырнул на пол. Старушка с трудом поднялась на ноги и сказала:
— Жалко
За голову Цили Ковачевича — отчаянного партизанского разведчика — оккупанты назначили большую награду. Но он был неуловим. И, наоборот, в его руки попал фашистский каратель, который особенно громко хвастался, что непременно схватит Ковачевича живого или мертвого.
— Ну что мне с тобой делать? — спросил разведчик у дрожащего от страха карателя. А потом, увидев на его ногах новую обувку, приказал: — Снимай ботинки!
Перепуганный оккупант решил, что сейчас его будут расстреливать, и молча повиновался.
— Надевай ботинки! — приказал Циля. И кинул карателю свои, изрядно потрепанные. — Вернешься, доложи начальству. Ковачевича, мол, схватить не удалось, а вот ботинки его поймал. Может быть, тебе и за них сколько-нибудь заплатят…
Партизана Живко Бойовича послали в разведку с заданием пробраться в распоряжение противника, скрытно провести наблюдение и потом доложить об обстановке командованию. Живко провел в разведке двое суток и вернулся измученный, но не с пустыми руками. Командир вызвал его к себе.
— Садись, Живко, — сказал он, — и рассказывай.
— Простите меня, командир, — ответил Живко, — но я очень плохой рассказчик, и вам будет скучно меня слушать. Поэтому я и решил прихватить хорошего «языка». Послушайте лучше его. Он мне всю дорогу что-то лепетал, надоел даже!
И Живко пошел за «языком», который сидел в это время возле командирской землянки под охраной часового.
Командир партизанского взвода осматривал личное оружие бойцов. Дошла очередь до служившего во взводе писателя Душана Костича.
— Предъявите свое оружие! — скомандовал командир.
Писатель-партизан неумело подал винтовку. Она была грязной, в ржавых пятнах… Командир взвода покраснел от гнева.
— Ну, хорошо, — с трудом выдавил он из себя. — Надеюсь, боец Душан, твое перо не в таком же безобразном состоянии?
Менаду партизаном Янко и крестьянином Мило однажды
— Скажи мне, Янко, — спросил крестьянин, — правда ли, партизанская дисциплина такая жестокая, что боец не может без приказа переложить свою винтовку с одного плеча на другое?
— Правда. А кто тебе открыл эту военную тайну?
Крестьянин сказал, что слышал он от партизана, и назвал село, откуда тот родом.
— Я знаю это село, — сказал Янко. — Там двадцать два с половиной партизана, парни что надо!
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — рассердился крестьянин. — Разве может быть полпартизана?
— Может. В селе, о котором ты говоришь, как раз есть такой. Когда вокруг находятся партизанские соединения и части, то он горячо выступает на собраниях как стопроцентный партизан. А как только эти части уходят в далекий рейд, так его не слышно. Кстати, не он ли тебе рассказывал о жестокой партизанской дисциплине?
Крестьянин понял намек и больше уже таких вопросов не задавал.
Как-то комиссар Славко Комар прочитал бойцам лекцию о происхождении человека.
— Наука много занималась этой проблемой, — сказал он, — и пришла к выводу, что человек произошел от обезьяны. Вывод этот подтверждается тем, что у каждого человека на кончике позвоночника имеется недоразвитый остаток хвоста.
Бойцы робко почесывались и стыдливо ощупывали позвоночник, скептически при этом покачивая головой.
Случилось так, что в ту же ночь отряд выступил в поход. Идти пришлось по вязкому болоту, утопая по колено в воде. Шли гуськом, держась друг за друга, чтобы не оступиться. Замыкал растянувшуюся колонну Славко Комар, а за ним топал его ординарец и все время ворчал.
— Что ты там бормочешь? — спросил комиссар.
— Хочу ухватиться за твой хвост, но никак его не найду, — ответил ординарец.
В маленьком черногорском селе снаряжался партизанский отряд. Одному юноше выдали короткий итальянский карабин. Юноша обратился к своему деду.
— Дедушка, скажи, зачем они дают мне эту короткую винтовку? Ведь пуля из нее далеко не полетит. Как же я буду разить неприятеля?
— А ты подходи к нему поближе, — посоветовал дед.
Вскоре после освобождения Мило Декич направился к Блажо Иовановичу, председателю Совета.
«Не окажет ли он по старому знакомству протекцию?» — рассуждал про себя Мило Декич. Привратник сказал, что шеф придет в 7.30. И действительно, как только большие стенные часы в приемной пробили половину восьмого, появился Блажо Иванович.
«Раньше здесь ждали начальника целыми днями, а теперь Совет бережет каждую минуту, — подумал Мило Декич. — Буду и я предельно краток…»