Голова дракона
Шрифт:
Меж тем возможности предприятий торговли и общественного питания казались сбытовикам недостаточными. И тогда их собрал Егор Кузьмич:
— Читали ли вы, что почти в каждой американской семье на рождество к столу подается жареная индейка?
Оказалось, что читали: в наше время все начитаны и наслышаны.
— А раз так, сделайте из данного факта логический вывод, — подытожил Егор Кузьмич.
Наконец, свершилось: инкубатор выдал свою первую продукцию. Районная газета поместила очерк, посвященный этому событию. «Свершилось чудо! — восторженно писал местный очеркист. — Пробита твердая яичная скорлупа, и наружу выглянула головка птенца,
Возможно, нетерпеливый летописец районных будней в спешке не совсем точно описал выражение глаз новорожденного индюшонка. Во всяком случае, восторг там отсутствовал, неоткуда ему было взяться. Нависшее над землей свинцовое небо, плотные дождевые облака скорее угнетали, чем радовали. Ближайшее обозримое будущее юному поколению птиц ничего радужного не сулило.
Предчувствие сбылось: среди индюшат начался массовый падеж. Цыплята гибли десятками. Вскоре причина заболевания индюшат обозначилась явно. Их, скьюз ми, поносило. Что-то не устраивало нежных баловней юга: то ли отдающая болотным настоем вода, то ли местные грубоватые корма. Знатоки предложили срочно ввести в цыплячий рацион молодую крапиву. Мобилизованные по тревоге ученические бригады вырвали этот ядовитый злак до последнего стебелька во всей округе. Не помогло. Тогда те же знатоки рекомендовали, дабы приостановить нежелательное хирение, устроить занедужившим индюшатам баню. Их пропустили под струями теплой воды. Цыплята сначала взбодрились, а потом стали умирать еще дружнее.
Радикальное средство было предложено в самом конце медицинского эксперимента. Какой-то медик-доброволец вычитал в дореволюционной «Ниве», что больным индюшатам хорошо помогает красное вино. И тут по местным выпивохам был нанесен, пожалуй, самый чувствительный удар за все время многолетней антиалкогольной кампании. По распоряжению Егора Кузьмича из магазинов и складов были изъяты все запасы портвейна, вермута и знаменитого «Солнцедара». В стенах комплекса начался необычный банкет: гуляли индюшата. Увы, банкет не принес желаемого результата: падеж продолжался по-прежнему. С той лишь разницей, что раньше индюшата откидывали лапки трезвые, а теперь в слегка опьяненном состоянии. О чем сообщали Егору Кузьмичу птичницы и птичники с натуральными слезами на глазах. Причем неясно было, чем вызваны эти слезы: то ли глубокой печалью и скорбью по безвременным утратам, то ли коварным действием вермута.
Исход оказался катастрофическим: все, что выдал на-гора непрерывно работающий инкубатор, поглотил повальный падеж. Уцелел только один, рано повзрослевший индюшонок, да и тот вскоре куда-то пропал. Пока не был обнаружен со свернутой шеей на местном рынке. Продававший его пьянчужка, впрочем, утверждал, что добыл индюка в дебрях Амазонки, то есть на законном месте его естественного обитания.
Как и полагается, прибыла из области комиссия, которая, расследовав дело, пришла к выводу, что разведение индеек в неподходящих климатических условиях было непродуманным мероприятием. Комплекс приспособили под просушку и теребление льна — дело давно освоенное и привычное. А Кузьму Егорыча перебросили на собес — должность тихую, скромную, при которой, как говорят, не разбежишься.
На днях я по старому знакомству навестил Егора Кузьмича. Вопреки ожиданию, он был бодр, даже весел.
— Стройку интереснейшую затеваем: МДМ — малое детское метро. Детские железные дороги во многих местах есть, а вот МДМ будет только у
Зазвонил телефон, ж Егор Кузьмич поднял трубку.
— Алло, алло! Спрашиваете, почему свернули строительство пансионата? Веление времени, потому МДМ создаем. Да при чем тут старики? Год-то сегодня какой? Вот именно: ребенка. Теперь магистральное направление — дети.
Я распрощался с Егором Кузьмичом, поняв, что он сориентировался и на новом месте. Будет опять стараться попасть в самую сердцевину быстротекущей струи жизни…
ФИНГЕНИЙ РАЙОННОГО КАЛИБРА
Мы не знаем, чем занимался в свои тринадцать лет товарищ Аистов А. А. — будущее светило на финансовом небосклоне небольшого, преимущественно сельскохозяйственного района Краснодарского края. Можем лишь высказать предположение, что он проходил курс обучения в шестом или седьмом классе среднего учебного заведения.
Но благодаря Теодору Драйзеру, автору романа «Финансист», мы абсолютно точно можем сказать, что Фрэнк Каупервуд, будущий денежный воротила, в этом возрасте тоже ходил в школу.
Мы не в состоянии определить, какое именно событие дало толчок к развитию доселе дремавших недюжинных финансовых способностей тринадцатилетнего Аистова А. А. Возможно, это была обычная среди школяров выгодная купля-продажа перочинного ножика, чертежного рейсфедера или ластика для выведения чернильных пятен.
Но зато опять-таки тот же Драйзер назвал нам первую сделку, которая привела к рождению великого финансиста. Возвращаясь из школы, юный Каупервуд случайно оказался участником аукциона в оптово-бакалейном магазине и купил семь ящиков кастильского мыла, что принесло ему тридцать долларов прибыли.
Д. Каупервуд стал миллионером, однако в итоге все равно разорился и погиб, потому что жил и действовал в мире чистогана и наживы.
А. Аистов вырос в передового руководителя и процветает, потому что наша плановая система открывает перед умелым хозяйственником неограниченный простор для проявления инициативы и смелых начинаний.
Теперь мы больше не скажем ни одного слова о финансовом олигархе и сосредоточим все свое внимание на обрисовке деятельности нашего героя, который в ограниченных условиях сельского района сумел добиться выдающихся финансовых успехов.
Скажите, знакомы ли вы с условиями существования районного комбината бытового обслуживания населения? Может быть, вы думаете, что районный комбинат шьет шубы из соболей, оправляет золотом изумрудные перстни, серьги и браслеты или возводит пятистенные терема из вековой лиственницы? Как же, как же!.. А полудить прохудившийся самовар не хотите? А будильник починить? Прибить подошву к ботинку? Все это мелкая, надоедливая, нудная и в денежном отношении копеечная работа! А как же выполнять финансовый план, давать накопления в бюджет, создавать премиальный фонд?
Одно время эти вопросы буквально держали А. А. Аистова за горло. Хоть в петлю лезь. Но выручила врожденная финансовая сметка. Однажды утром явился он в родной КБО, развернул перед заведующим швейным цехом районную газету и спросил:
— Читал?
А в газете во всю страницу статья «Доярка — центральная фигура колхозного производства».
— Читал!
— Ну и понял, что теперь нам надо делать?
— Ничего не понял.
— А должен был бы, кажется, понять! — в сердцах воскликнул начальник КБО.