Голова сахара. Сербская классическая сатира и юмор
Шрифт:
Дети, как правило, неутомимы в танцах, они легкие, и чем ребенок младше и больше танцует, тем безграничнее гордость матери. Разумеется, старшие тоже приходят на детский бал и при этом позволяют себе строить куры с юными существами. «С невинными детками?» А почему бы и нет?! Если дети в нежном возрасте учатся танцевать, то почему бы им не научиться и делам любовным? Зато потом будет проще, ибо стыдно молодой девушке не знать самого для себя необходимого.
Кто бы мог подумать, что и стыд бывает разный! Прежде считалось срамом, ежели девушка много говорит; сейчас стыдно, ежели она не умеет переговорить всех. Прежде считалось срамом, ежели девушка не вышла на зорьке по воду; сейчас девушка стыдится не воду, а хотя бы что-нибудь нести по улице. Прежде было величайшим срамом, ежели девушка не умела прясть, ткать, месить хлеб и так далее; сейчас же считается
И коли от нашего воспитания мы не получили ничего иного, то, по крайней мере, добились того, что горничные стали явлением весьма редким и дорогим.
Перевод Ю. Брагина.
Перчатки
Одним из величайших доказательств того, что человек вылощен, разбирается в правилах хорошего тона и не преступает законы учтивости, являются перчатки. Нет нужды знать, что у него в голове, умно ли он говорит или глупо, учтиво или грубо, достаточно только посмотреть на его одежду, особенно на руки, и ты сразу же определишь, относится он к просвещенным людям или непросвещенным.
Родословная перчаток окутана тьмой древности, ибо люди в еще не просвещенные времена стремились защитить руки от морозов, дождя и снега; средневековые рыцари употребляли перчатки прочные, чтоб меч не натер им рук; но утонченный французский вкус сумел даже перчаткам придать изящество, они стали изготовляться из тончайшей кожи, из шелка и другой дорогостоящей материи, чтобы их даже летом можно было бы носить и чтобы они полностью соответствовали прочим украшениям.
Сербы, которые неохотно мирятся с ролью последних в просвещении, и этой моде натурально уделяют внимание. Я думаю, что только благодаря перчаткам несколько лет тому назад и нас назвали не варварами, а полуварварами, а стоит нам напялить еще брюки-гольф и гамаши, мы сразу же превратились бы в европейский цивилизованный народ. Поэтому, молодые сербы, поскольку вы охотно заимствуете у чужеземцев всякую всячину, старайтесь, чтобы ни одна модная новинка не ускользнула от вас. Просвещения в наше время достигнуть легко и дешево, и каждый торговец, каждый портной и сапожник, каждая модистка распространяют цивилизацию.
Сейчас принято много писать, и пишут тем больше, чем меньше думают. В том, что это истина, вас убедят газеты, не только нынешние, но и прошлогодние. Восемьсот печатных листов выпускается в год газет и приложений к ним, а попробуйте отыскать в них хотя бы восемьдесят умных слов. Но книгопечатание — главная колыбель просвещения; а что самые ничтожные побасенки часто становятся предметом литературных дискуссий, объясняется известной пословицей: «И из мухи можно слона сделать». Из пустой книги можно почерпнуть много знаний. Какой занимательной была бы, например, книга, в которой доказывалось бы, что кожа кошачья или какая-нибудь другая, идущая на изготовление перчаток, более красива и более благородна, чем естественная кожа руки человеческой. Подобная книга могла бы оказаться не только важной, но и пространной, ибо она объяснила бы многие вещи, недоступные нормальному разуму; например, почему человек, отправляющийся с визитом, должен натянуть перчатки, а хозяин дома не должен; почему без перчаток обедают и ужинают и почему это правило не соблюдают дамы, неотступно следующие за модой; почему клятвы дают без перчаток, а не в перчатках и т. д.
Я, будь мне предоставлено слово, распорядился бы, чтобы перчатки надевали хотя бы те, кто дает клятву и не собирается ее исполнять, а также клятвопреступники. И я не просто рекомендовал бы надевать в этих случаях перчатки, но и определил бы, какие когда необходимо использовать — из кожи лисьей, собачьей или волчьей, в зависимости от привычек и склонностей человека.
Возникает вопрос, войдут ли когда-нибудь в моду перчатки для лица, подобные тем, что предназначены для рук? Я думаю, что это необходимо не только из-за холода, так как какие холода летом, а еще и по той причине, что они были бы весьма полезны. Шутники, конечно, сразу подумают: чтобы скрыть изъяны лица. Но боже сохрани шутить с цивилизацией, которая есть основа приятности и удовольствия! В пользу таких перчаток для лица (или как мы их там назовем) говорит другое. Фасон их можно было бы выбирать по желанию: круглые, продолговатые, чисто белые или с румянцем, ярко красные, с маленьким или большим носом, словом — на любой вкус. И подобно тому, как перчатки скрывают руки и
Наконец, польза таких перчаток для лица состояла бы также и в том, что они закрыли бы нам лицо и таким образом не было бы видно, когда нас заливает краска стыда, поелику образование до такой степени поднялось, что человек представляется нам настолько просвещеннее, насколько в нем бесстыдства больше.
Впрочем, мода идет своим путем, не обращая внимания на то, что Петр или Павел говорит и пишет. Даже и умные люди, которые перчатки и другие в одежде пустяки высмеивают, потихонечку поспешают за модой, чтобы самим не быть осмеянными.
Цивилизацию и роскошь можно рассматривать как жену и мужа. Всегда недовольные друг другом, они все-таки непременно прогуливаются под руку.
Ежели справедливо, что люди за дом, виноградники, землю платят налог, то еще справедливее, чтобы и мода облагалась налогом, размер которого должен возрастать в зависимости от степени ее излишества и роскоши. Что получило бы от этого государство, пусть подсчитают те, кто занимается государственными науками. Например, каждый ежегодно расходует на перчатки по крайней мере десять форинтов, так почему бы ему не заплатить еще один форинт в качестве налога? Что из того, если за вуаль придется платить в год по два форинта и где та женщина, которая бы сказала: нет, это дорого? За каждую модную шляпу, как женскую, так и мужскую, пусть установят налог только в тридцать крейцеров. Какую бы это огромную сумму составило! А все эти кареты, дорогая упряжь, амазонки или маленькие собачки, которые лучше питаются, чем многие люди? А всевозможные платья из немыслимых тканей, которые появляются и исчезают как кометы? Разве дамы, отдающие сто форинтов за какое-нибудь прозрачное платье, чтобы один или два раза его надеть и потом выбросить, не заплатили бы еще пять форинтов как налог?
Однако ученая голова требуется для определения таких налогов, ибо подход должен быть весьма различным. Например, когда девушка говорит, что она потому носит шляпку, что не переносит солнца, она должна платить небольшой налог, хотя ее мать и бабка ходили с непокрытой головой в девичестве и им солнце не вредило. Но ежели девушка в наше время только затылок прикрывает шляпкой, а передняя часть головы голая, она должна платить в двойном размере — во-первых, из-за моды, а во-вторых, за обман.
Когда мода на головные уборы меняется, каждая женщина должна заплатить небольшой налог, но когда девушка в головном уборе высунется в окно, она должна платить в двойном размере — во-первых, за намеренное желание показать себя женщиной, когда она еще ею не стала, а во-вторых, за то, что после замужества охотнее будет появляться с непокрытой головой. Когда многие мужчины без нужды носят очки, они тоже должны платить двойной налог — во-первых, за то, что деньги тратят на безделицы, а во-вторых, за то, что портят этим глаза. Когда у женщины или девушки волочится хвост платья, она должна оплачивать сумму, на какую ее платье испачкается и порвется, хотя прекрасно, если женщина одета до пят. Но когда платье сзади непомерной длины, а на груди глубокий вырез, надо платить вдвойне — поелику покрывают то, что позволительно видеть, и показывают то, что следует скрывать.
Самое же главное: если обычный налог кому-то кажется обременительным, то предлагаемый налог на моду можно было бы взимать без всякого труда.
Перевод Ю. Брагина.
ДЖЮРА ЯКШИЧ
Начальствующий
Май месяц.
В это время поют жаворонки и соловьи заливаются сладостно и нежно… Мои милые, мои печальные соловушки!.. А может быть, потому и милые, что печальные?.. Ведь и у печали есть своя неизъяснимая прелесть, и разве слезы сиротки не трогают тебя больше, чем глупое зубоскальство надутого дурака? Я и сейчас помню прекрасные дни молодости, когда я плакал, видя слезы на бледном лице опечаленной девушки… Это была первая любовь, первая незабываемая, упоительная печаль; наши слезы смешались, эти первые, сладкие слезы стали и первым стихотворением…