Голубая луна
Шрифт:
Проклятье. Меня возбуждали даже его ступни. Беда, беда, беда.
Я по-прежнему хотела видеть его. Хотела больше, чем чего-либо за довольно долгое время.
— Лучше приходи ко мне, — выпалила я.
Кадотт посмотрел на меня поверх очков:
— Почему?
Причин было немало, а самая важная заключалась в том, что мы, похоже, не можем держать руки подальше друг от друга, даже на людях. Если бы я верила в подобную чушь, то решила бы, что на меня наложили заклятье.
— Потому что, — ответила я и
Кадотт нахмурился, и в его глазах промелькнула неуверенность. Я никогда раньше не видела его нерешительным.
— Что? — спросила я.
— Ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной?
— Нет! Дело не в этом.
И это правда. Почти. Я бы не возражала, чтобы меня с ним увидели. Черт, да я бы с радостью ухватилась за такую возможность. А какая женщина бы нет? Но мне не хотелось сталкиваться с вопросами, взглядами и досужими домыслами.
Какого черта такому мужчине, как он, делать с такой женщиной, как я? Неизбежный ответ: я, должно быть, невероятно хороша в постели.
— А в чем же?
Кадотт снял очки, чтобы посмотреть на меня открытым, пристальным, испытующим взглядом. Я отвела глаза.
— Не хочу обсуждать дела на публике.
Он ничего не сказал. Я услышала шелест бумаг, глухой удар книги по столу.
— Прекрасно. — Его голос был холодным и резким. Я хотела вернуть сексуальную хрипотцу назад. — Я заеду к тебе в?..
— Семь.
— Хорошо. Прихвачу свои записи. А ты принеси тотем.
— Что? — Я бросила на него испуганный взгляд.
Стараясь не уронить две книги и три папки, он прошел мимо меня и сунул обнаженные ступни в сандалии, которые оставил у двери.
— Принеси тотем, чтобы мы смогли сравнить отметины на нем с теми рисунками, что я нашел.
Снова этот камень. Я провела большим пальцем по выпуклости в кармане. На мгновение я готова была поклясться, что штуковина на ощупь горячая. Но дело наверняка было всего лишь в моей коже, все еще разгоряченной и чувствительной после штурма Кадотта.
Профессор открыл дверь и остановился на пороге, давая мне возможность рассмотреть его. Я не нашла в его твердом взгляде никакого намека на обман. Если бы он хотел оставить тотем себе, то не стал бы его возвращать.
Я обвела взглядом разоренный кабинет. Черт, у него здесь идеальное алиби. Притвориться, что тотем украли, а затем припрятать его. Мне влетело бы первой за то, что я вообще оставила у него улику.
— Увидимся вечером. — Он махнул головой в сторону коридора. — У меня занятия.
— Конечно. Вечером. Я… м-м-м… закажу пиццу.
Он улыбнулся:
— Пепперони и маслины?
— Ни за что. Колбаса, грибы и лук.
Он повернул голову, и сережка в его ухе закачалась, сверкая золотом, как полная луна в ночном небе.
— Как насчет пятьдесят на пятьдесят?
У меня было такое ощущение, что я соглашаюсь
— Договорились, — ответила я, и он ушел.
Я осталась в кабинете наедине с целой кучей вопросов.
Если не Кадотт разворотил это место, то кто тогда? Так как ничего не забрали и не сломали, криминального тут мало. Я могла бы вызвать специалиста по снятию отпечатков пальцев, но тогда нам пришлось бы проверить каждого, кто здесь бывал.
Я подумала обо всех студентах, преподавателях и обслуживающем персонале.
— Удачи, — пробормотала я.
Затрещала моя рация.
— Джесси? — Голос Клайда заставил меня вздрогнуть. Что он делает в диспетчерской?
— Да?
— Что там происходит?
— Да ничего особенного. — Я ввела его в курс произошедшего.
— Скажи мне, что ты забрала улику у Кадотта, и сейчас она надежно заперта в комнате с вещдоками.
Я вытащила тотем из кармана и стала вертеть камень в руке. Почему все так зациклились на чертовой штуковине? Это вырезанная фигурка волка, ни больше, ни меньше.
Интересная, но не судьбоносная, что бы там не думал Кадотт.
— Джесси! — окликнул Клайд. — Где тотем?
Мне не понравился его тон. От него волосы на затылке встали дыбом. За прошедшие годы я научилась прислушиваться к этому знаку. Он всегда предупреждал о неприятностях.
Конечно, они у меня постоянно вставали дыбом и шевелились с тех пор, как в мою жизнь вошел профессор Кадотт. Может быть, именно этим все и объяснялось, но я так не считала.
Я зажала крошечного волка в ладони.
— Я забрала тотем.
— Хорошо.
Был ли его вздох облегчения на самом деле слегка преувеличенным? Когда это я перестала доверять Клайду? Я не была точно уверена.
— Но он не в комнате с вещдоками.
— А какого черта его там нет?
Что ж, когда-нибудь ему придется узнать. Лучше сейчас, когда он находится на одном конце города, а я на другом.
— Потому что кто-то там побывал, и все, что имело отношение к аварии Карен Ларсон, пропало.
— Все?
Я глубоко вдохнула, а потом сделала то, чего никогда раньше не смела. Я солгала своему боссу.
— Все.
Наверное, позже я об этом пожалею, но в тот момент мне так не казалось. Я разжала кулак и посмотрела на странного маленького — не больше ногтя большого пальца — волка, лежащего у меня на ладони. Слишком много народа чрезмерно заинтересовалось этой штучкой.
Пока я не выясню причину, возможно, будет лучше, если они все поверят, что тотем исчез.
Слушая, как Клайд рвет и мечет, я покопалась на столе Кадотта, пока не нашла то, что искала: обрывок бечевки, вероятно используемый для перевязки стопки книг или бумаг, который прекрасно проходил сквозь маленькое отверстие на макушке волка.