Голубой бриллиант (Сборник)

Шевцов Иван Михайлович

сказала она. От одного упоминания этого имени с недавних

пор начало коробить Евгения. Яровой со вчерашнего дня, как

познакомился с Таней, стал для Соколова второй, после

возможного краха "Пресс-банка", зубной болью.

– Ты говорил, - напомнила Люба, - что у вас дружеские

отношения.

Его покоробило от таких слов, будто удар под дых.

– Какие там дружеские, - кисло поморщился он. -

Запомни, детка, сейчас нет друзей. Есть компаньоны,

есть

соучастники, но друзей нет. А мы с Анатолием Натановичем

просто знакомые.

– А разве знакомым нельзя помочь? - донимала

Любочка. В постели она привыкла чувствовать себя хозяйкой.

– Даром и собака не гавкнет, а Яровой тем более. Эта

собака с бульдожьей хваткой. Слишком дорогую цену хочет.

Любочка знала, о какой цене идет речь. Сказала с

прежним цинизмом:

– Ну и пусть позабавится. Может, и у нее есть нужда и

желания.

– Я уже тебе сказал там, в кабинете: не хами.
– Он начал

раздражаться и сделал попытку встать. Она удержала его,

облепив поцелуями, зажигательно, страстно, с мастерством

опытной совратительницы. И он сдался, растаял в сладкой

неге, приняв ее вызов. А когда утих, Любочка заговорила

ласково, нежно, понизив свой воркующий голосок до

полушепота:

– А давай не будем дожидаться краха. Заберем все

деньги и махнем за бугор. Купим виллу и будем наслаждаться

жизнью. Никаких тебе Яровых, никакой стрельбы. А? Ты ж

обещал.

288

Евгений корректно, но довольно решительно отстранил

Любочку и молча стал натягивать на себя плавки. Она

наблюдала за ним выжидательно. И восхищалась его крепкой

атлетической фигурой. А он был сосредоточенно мрачен. Да,

когда-то Соколов действительно в пылу любовных грез делал

такие прожекты, но это была скорее сладкая мечта,

абстрактная, не учитывающая деталей реальности. Всерьез ее

он не воспринимал, поскольку разводиться с Таней не

собирался. Теперь он искренне пожалел, что когда-то позволил

себе легкомысленную вольность, и решил как-то уклониться от

неприятного разговора, затушевать его.

– Я обещал этой весной поехать с тобой в Испанию

недельки на две. По пути мне надо будет завернуть в Лондон,

повидать сына. Это твердо. На Майорку. Знаменитый курорт.

Его уклончивость насторожила и обескуражила Любочку:

она была уверена, что Евгений сдержит обещание, что она

заставит его сдержать, и ему не отвертеться, что он

принадлежит ей, любит только ее, что с Таней его ничто не

связывает (так она внушила себе, хотя сам Евгений о своих

отношениях с женой никогда не

говорил). Любочка просто

повторяла заблуждения многих легковерных, самонадеянных

любовниц. "Выходит, он обманул или передумал? Почему, как

мог? Я отдала ему свою молодость, поверила. Ну, нет, я не

допущу; два года совместной жизни, как жена, клятвы в любви,

дорогие подарки, наконец, эта квартира, восторги, всякие

ласковые красивые слова - богиня, ангел-хранитель и прочее;

надежды, планы - и всё впустую", - лихорадочно размышляла

Любочка, глядя, как Евгений застегивает рубашку и не может

попасть пуговицей в петельку. Она перепелкой выпорхнула из-

под одеяла в чем мать родила и стала усердно застегивать

ему пуговицы. Потом, справившись, схватила его руку и

приложила ладонью к своему теплому мягкому животу.

Нежно прощебетала:

– Послушай... Слышишь?

– Что именно? Ничего не слышу, - не понял он.

– Там шевелится твой наследник.
– И обхватила обеими

руками его шею, осыпала своими неземными

неподражаемыми (слова Евгения) поцелуями. Эффектная

вообще, она была прекрасна в этот миг. Изящно сложенное

молодое тело излучало нежность и страсть. Темнорусые

волосы двумя пышными локонами падали на плечи и своими

концами шаловливо касались ее розовых сосков. Густая челка

падала на лоб по самые ресницы.

289

Говоря откровенно, Соколов ничего не мог и услышать,

поскольку сама Любочка толком не знала, беременна она или

ей так кажется, потому что хочется забеременеть; она была в

полной уверенности, что ребенок прочно и окончательно

свяжет ее с Евгением, и она станет госпожой Соколовой. Такой

поворот дела вообще-то не представлял для Евгения особой

неожиданности. Он, конечно, принимал все меры

предосторожности, идя на связь с Любочкой, да и она

разделяла его осторожность, по крайней мере, на словах.

Весть эта ошеломила Евгения, словно ему не доставало уже

существующих проблем. Он взорвался:

– Ты что?! Как тебя понимать?!
– Он стоял перед ней в

плавках и рубахе, растерянный и разъяренный, смотрел на нее

широко раскрытыми глазами и не находил других слов.

– А я тут причем? Ты был неосторожен, я тебя

предупреждала, - спокойно, соблюдая хладнокровие, ответила

Любочка, вызывающе подбоченившись. Похоже, она была

готова к такой реакции Евгения.

– Удивительно! Непорочное зачатие. Так, наверно? -

Горькая усмешка исказила его вдруг побледневшее лицо, и он