Голубой бриллиант (Сборник)
Шрифт:
– Ты хотела сказать: у нас будет ребенок? Так?
– В ответ я
погрузилась лицом в его бороду, нащупывая его губы и после
долгого поцелуя ответила на его вопрос:
– Так, родной, так: у нас с тобой будет ребенок, наш. Есть
на свете правда, и правда - это Бог.
Мы вошли в гостиную. Тут ничего не изменилось, все
вещи стояли на своих местах, и написанные Ююкиным наши
портреты по- прежнему висели рядом. Мы сели на тахту
взявшись
друга.
– Милый мой, легендарный, - заговорила я.
– мне много
надо тебе рассказать, повиниться.
– Для этого у нас будет достаточно времени. Теперь я
тебя уже никогда и никуда не отпущу, - перебил он.
– Никакая сила не сможет оторвать меня от тебя, -
заверила я.
– А теперь я хочу сесть к тебе на колени и обнять
тебя, как прежде.
– Все будет, как прежде, - подтвердил он.
– Помнишь, мы
с тобой говорили: душа не стареет и не умирает. Как и любовь,
и наш опыт тому свидетельство.
– А еще мы с тобой говорили, что у нас есть прошлое,
нет настоящего и не ясно будущее. Оно где-то за горизонтом, и
я мысленно пыталась туда заглянуть, где уже не будет Ирода
Ельцина, а его имя новый патриарх Веся Руси, который придет
на смену Ридигеру, предаст анафеме, и во всех храмах
священники будут его проклинать. Когда я узнала, что у меня
будет ребенок, я уверенно сказала себе: у нас есть будущее,
там за горизонтом в двадцать первом веке.
Эпилог
АВТОР
И опять, как тогда, в семидесятилетие Егора Лукича
Богородского, был конец лета, и погода в Московии стояла
солнечная, иногда жаркая и тихая. В садах обильно дозревали
яблоки, леса и рощи еще не тронула осенняя позолота. И
новое тысячелетие делало первые, еще робкие шаги по
планете. Юбилей Лукича решено было отметить на его даче,
630
скромно, по-семейному, без торжественных фанфар, в тесном
кругу самых близких друзей. Так пожелал сам Лукич. Но он не
учел, что время уже перевалило за горизонт и над Россией
сквозь кучевые облака пробивались первые лучи обновленного
солнца, и накануне во многих не еврейскх газетах были
опубликованы статьи, посвященные юбиляру, а так же указ
президента о присвоении народному артисту Богородскому
звания Героя Социалистического труда.
Утром, взяв с собой в качестве подарка только что
вышедший из печати свой "Последний роман" я направился на
дачу Лукича. Не дойдя ста метров до его дачи увидел идущего
мне навстречу веселого, торжественно важного руководителя
объединенного Союза
белую, без пиджака, но при галстуке рубаху, с папками под
мышкой. Мы сошлись у самой калитки.
– Это что у тебя?
– поинтересовался я, кивнул на папки.
– Поздравительные адреса: от Союза писателей, от
министра культуры. А это свежий экземпляр книги Лукича
"Жизнь артиста". Он еще не видел: сигнальный экземпляр.
–
Виталий показал мне книгу воспоминаний нашего друга и
юбиляра. Потом увидел у меня кожаную папку,
поинтересовался:
– Здесь что у тебя? Сувенир? Покажи.
– Потом, когда будем расходиться по домам, -
заинтриговал я.
– Все мудришь, - хмыкнул Воронин и сказал с
возмущением: - Шел мимо Ююкина, хотел зайти к ним, чтоб
вместе появиться у этой калитки, но меня, бросаясь на забор,
облаял его глупый и свирепый рыжий пес Чубайс. Почему он
не посадит его на цепь, не понимаю?
– Говорит, тесть не велит, - ответил я.
– Его же тесть из
"демократов".
– Но он теперь не посмеет третировать зятя после того,
как Игорь избран президентом Академии Художеств.
– А Церетели, выходит, прокатили?
– Этот хитрый Зураб смотался в Израиль под крыло
миллионера Гусинского.
Калитка у Богородского была открыта. Возле нее стояла
глазастая симпатичная Наденька Малинина-Богородская. Она
первая поздоровалась с нами и смущенно улыбнулась
большими темно- зелеными глазами. В темно-каштановых
густых волосах ее ярко алел бант.
631
– Здравствуй, Надежда прекрасная, - обратился я и по
привычке спросил: - Так сколько ж тебе лет?
– она кокетливо
улыбнулась и прощебетала:
– Сам знаешь.
– А сколько Лукичу?
– спросил Виталий. Она растопырила
пальцы и сложив губки трубочкой выдохнула:
– Во сколько! И еще много!
– Ты поздравила Лукича?
– спросил я. Она гордо кивнула
и улыбнулась довольной улыбкой. Потом спохватясь
вспомнила новость и поспешила нам ее сообщить с детским
восторгом: - А Лукич бороду постриг.
– В это время на крыльце
появился и сам юбиляр. Увидя его, Наденька в восторге
закричала "Лукич!" и бросилась ему на встречу. Он ловко
подхватил девочку на руки и посадил ее на плечо.
– Да он и в самом деле побрился, - радостно засмеялся
Воронин.
– И по-моему напрасно, - сказал я подходящему к нам
Лукичу. - Мы к твоей бороде уже привыкли, и она тебя