Голубой бриллиант (Сборник)
Шрифт:
все еще не решив, что купить. Среди цветов главенствовали
гвоздики всевозможных оттенков, от ярко-красного до белого. И
по цене они были дешевле других. Иванов вообще любил
цветы, и в доме его постоянно стоял букет, особенно в сезон.
Но с тех пор, как цветочники взвинтили цены, Алексей
Петрович приспособился жить без цветов, надеясь на лучшее
будущее, когда цветы опять, как в доперестроечные времена,
будут продавать
жадным, ни прижимистым, но он привык во всех своих
расходах не выходить за пределы пенсии. Сейчас же, когда
нежданно-негаданно привалили доллары, полученные за
"Первую любовь", он мог себе позволить купить приличный и
дорогой букет. Но не доллары вывели его из мастерской на
цветочный рынок: не будь их, он все равно бы сегодня купил
цветы. Утром ему позвонила Маша Зорянкина и сказала, что
она будет счастлива посетить его студию в любое удобное для
него время. Два неожиданных слова ее так и застряли в
памяти Алексея Петровича - "счастлива" и "студия", вместо
"мастерская". Встречу назначили на завтра в первой половине
дня, поэтому цветы было решено приготовить заранее.
Любопытно, что, ожидая натурщицу Инну - жену сексолога, у
Иванова и мысли не было о цветах. Почему же волнуется
Алексей Петрович, ожидая Машу? Ведь и она ему нужна как
натурщица для завершения композиции "Девичьи грезы"?
Быть может, потому, что она родная дочь его первой любви?
Едва ли: Ларису Матвеевну он принимал у себя в мастерской
довольно сухо и прохладно. Ни одна струна не дрогнула в его
душе.
129
Алексей Петрович не задавал себе таких вопросов и не
пытался анализировать свои поступки, - все делалось как бы
само собой, как велел ему разум: надо заканчивать "Девичьи
грезы" (сохнет глина), лицо Маши очень подходит к
задуманному образу. Но при чем тогда цветы, да еще не
первые попавшиеся (не все ли равно, какие цветы)? Ни
тюльпаны с бриллиантовой слезой, сверкающие утренней
зарей, ни махровые разноколерные гвоздики, а именно калы,
белые чаши, нежные, трепетные, вознесенные над зелеными
лопухами, как фоном, который подчеркивает их первозданную,
непорочную чистоту. Не потому, что Иванов вообще любит
белый цвет и отдает ему предпочтение. Были же белые
гвоздики и белые розы. Но он остановил свой выбор на калах -
пятьдесят рублей один цветок. Он взял, как принято, три, за
полторы сотни. Так ему велел не разум, а сердце. Сердце
подсказало
таинственный символ чистоты, нежности и любви. В зеленой
вазе китайского фарфора, водруженной на столе в большой
гостиной, букет выглядел внушительно и торжественно. Калы,
как три лебедя, взметнули в поднебесье свои белые шеи, и
земные крылья опахали, распростерли в бездонном просторе
Вселенной Белые ангелы - лебеди - посланцы небес -
воскресили в памяти Алексея Петровича чарующую и звонкую
картину художника Рылова "В голубом просторе".
В этот день Иванов проснулся раньше обычного в
приподнятом и несколько возбужденном настроении и сразу
вошел в гостиную. Букет ласкал взор, очаровывал и возбуждал
желание увековечить его красками. И не масляными, а
акварельными. Только акварель, по мнению Алексея
Петровича, могла донести до зрителя трепетную нежность
гордого цветка. Когда-то Иванов, устав от глины и камня,
находил отдушину в живописи, чаще всего в акварели. И
неплохо получалось в жанре цветов и портрета. Неплохо в
живописи, тем более в рисунке получается у каждого ваятеля и
зодчего. В древности некоторые великие скульпторы, вроде
Леонардо да Винчи были и великими живописцами, зодчими.
Выдающийся русский архитектор советского периода Дмитрий
Чечулин, создатель гостиницы "Россия" и так называемого
Белого Дома на Краснопресненской набережной, был хорошим
живописцем. Но палитру брал в руки только для души, "для
себя". То же и Иванов: он понимал, что акварели его всего
лишь "не плохо", зато в скульптуре, в ваянии обнаженного
130
тела, он был мастер высшего класса, не зная себе равных в
наше антихудожественное время.
Сегодня, поджидая Машу, он решил обязательно
нарисовать и подарить ей вот этот букет. На стене в гостиной
красовались две его работы, созданные лет двадцать назад:
акварель "Васильки" и "Подснежники". Это были удачные
работы, они очаровывали своей трогательной свежестью и
нежной теплотой. Они нравились самому автору и привлекали
внимание тех, кому довелось побывать в мастерской Иванова.
Алексей Петрович любил во всем порядок и не терпел
хаоса даже в своем рабочем цехе. Точно так же он следил за
собой, был всегда опрятным, хотя всякой экстравагантности в
одежде не признавал, одевался просто, но элегантно.