Голубой бриллиант (Сборник)

Шевцов Иван Михайлович

затворник, и меня это нисколько не тяготит. Я чувствую

наслаждение в работе, а иногда даже какой-то азарт. Я вам

говорил, что вот того нищего ветерана сделал на одном

дыхании. Может, где-то моя любовь и бродит и ждет нашей

встречи. Я вот думаю, что Господь, ну - природа,

распорядились так, что каждому мужчине предназначена не

любая, а именно его женщина с одинаковыми вкусами,

взглядами, характерами, где полная совместимость и

гармония.

Тогда и любовь возникает сама собой, стихийно.

Настоящая любовь совестлива, я бы даже сказал - стыдлива.

Она не кричит о себе, она застенчива и молчалива и выдает

себя взглядом, глазами, случайным прикосновением, от

которого словно электротоком бьет.

"Это он о себе: совестлив, застенчив, - размышляла

Маша.
– Он, наверно, не способен первым признаться в любви,

а не каждая женщина сумеет прочесть в его глазах любовь. А

он - человек добрый, душевный и честный, и, конечно же,

душа его тоскует и ждет ответа. Просто ему не везло, не

встретил на своем пути ту, о которой мечтал, образ которой

создал в своем богатом воображении. И его обнаженные

женщины - это его мечта, светлая, целомудренная и высоко

благородная. В этой обители господствует культ женщины,

гармонии, возвышенного и прекрасного". Вслух она сказала:

– Но не редки случаи, когда супруги, так сказать,

исповедуют разную веру и даже в разных партиях состоят, а

семьи у них благополучные и отношения между ними добрые,

уважительные.

– У меня со Светланой, моей бывшей женой, тоже были

уважительные отношения, а любви не было.

– Говорят, что любовь, о которой мы с вами толкуем, это

анахронизм, - поддразнивала Маша.

– И вы с этим согласны? - в его голосе звучала

настороженность и даже тревога. Она это поняла, прочла в его

глазах.

– Я - нет, я старомодна и консервативна. Я имею в виду

ту молодежь, которой сегодня по двадцать.

Во время всей беседы она внимательно наблюдала за

ним, чутким сердцем умной женщины чувствовала его

радужное настроение, душевный подъем, склонность к

142

самоанализу, понимала, что задевает в его душе долго

молчавшие струны, что он весь переполнен нежностью, и от

таких мыслей она сама погружалась в сладостное блаженство.

"Да, я ему нравлюсь и мне он симпатичен, - признавалась она

себе. - Он, конечно же, очень цельная и тонкая натура,

цельный как человек и художник. Он умеет владеть собой,

сохранять покой истинно глубокого чувства, но его

задумчивость и ласковая грусть выдают

то сокровенное, что он

тщетно пытается скрыть, делая над собой усилия". Ее

поражало и даже изумляло, что, несмотря на большую разницу

в возрасте, она чувствует себя на равных, с ним ей легко и

свободно. Удивляло ее и то, что будучи сам откровенным, он

не проявляет интереса к ее жизни. Что это - деликатность,

скромность? Или безразличие?

– И вас не тяготит одиночество?
– опять спросила она.

Он неопределенно пожал круглыми, крепкими плечами,

стараясь разгадать, что кроется за этим вопросом, заданным

второй раз. Ведь он уже отвечал ей: нет, не тяготит. Зачем она

повторяет, какого ждет ответа? Может, этого:

– Иногда нахлынет тоска по чему-то несостоявшемуся, от

чего жизнь кажется неполноценной, - задумчиво произнес он.
–

Встречались, конечно, женщины, желающие связать со мной

свою судьбу. Даже был такой случай совсем недавно.
– Легкая

ирония сверкнула в его глазах и сразу погасла. - Честная,

симпатичная женщина-врач. Муж погиб в Афганистане. - В

тихом голосе его звучала неподдельная сердечность, а

исполненный томления и нежности взгляд был устремлен

мимо Маши, куда-то в дали дальние, образовав паузу.

– И что же?
– нарушила молчание Маша.

– А ничего. Померила мне давление и ушла.
– Затаенная

улыбка затерялась в его усах. - Давление оказалось

нормальным. Не было пожара сердца, на который она,

очевидно, рассчитывала...

– Да, представляю: это ужасно. - Блестящие огневые

глаза Маши сверкнули манящей улыбкой.
– Это даже жестоко с

вашей стороны.

– Возможно, - податливо отозвался он и тут же добавил: -

Зато честно и благородно.

"Да, в честности и благородстве ему не откажешь", -

решила Маша.

– Ну, а если б возник пожар в вашей душе?

– Тогда конечно. Но это теория. А практика говорит, что

мой поезд ушел.

143

– Не понимаю - почему?

– Возраст, - кратко обронил он.

– Чепуха. Пушкин говорил: любви все возрасты покорны.

– То говорил мальчишка, далеко не доживший до моего

возраста. Откуда ему было знать?

– Представьте себе не теоретически, а практически, что у

вас оказалось бы ненормальное давление и возник пожар, что

бы случилось?

– Вероятно, любовь, - ответил он, смущенно

улыбнувшись.

И они оба рассмеялись, звонко, весело, заразительно.