Гончая свора
Шрифт:
– В зыбучие пески, продолжая стоять на камне, в ловушку без видимой приманки, в лабиринт без единой стены. Это загадка, проистекающая из невероятности нашего знакомства и событий, что происходят с нами. У меня есть ещё некоторые догадки по этому поводу, но пока они беспочвенны.
– Выходит мы по-прежнему ничего не понимаем. Нужно продолжать искать способ собрать Гирвулд или Киртани так, чтобы они работали, поэтому я пойду расспрошу зилдрандца. Узнаю, что он думает по поводу твоих мыслей про "механизм". – сказала Адайн и пошла было к костру, но Флойд, легко коснувшись плеча, её остановил.
– Я бы не доверял Валлуру. – неожиданно проговорил
Она поймала его в мягкий прищур. Между ними что-то витало с того самого момента, как Валлур сначала скрылся, а после вынырнул из темноты коридора, будто так и надо. Адайн, впрочем, не сильно удивилась подобным нападкам.
– Зилдраанец дал тебе новый повод?
– Нет, – ответил Флойд, оборачиваясь к зашумевшему лагерю. – меня беспокоит именно его абсолютная честность. А тебя разве совсем нет? Мы ведь ему в сущности никто.
– А друг другу?
Флойд оторопел, а уши зачесались, будто его опять ударили электрошокером, как однажды в баре "Разрешение" на Ньюпорт-Кресцент. Кажется, это было восемнадцатого ноября 2052-го, когда ещё некто по имени Джерхолд дрался с неким Вертером из-за научного спора о летательных аппаратах, что должен был обсуждаться на первой панъевропейской научной конференции. Он с Фракхи не мог привыкнуть к её сёрьёзным и порой волнующим вопросам, задаваемым без тени самой малой застенчивости.
– Тебе я полностью доверяю. – Флойд хорошенько подумал. – Ещё, пожалуй, Орно.
– Почему? – без вызова передразнила Адайн. – Мы даже не соплеменники.
– У вас нет мотива обманывать. Ни тайного, ни явного. Вы были ничем мне не обязаны, но помогли, дали приют. Ты вообще выходила меня. Без тебя и твоего дара я бы не наткнулся и на эту, озвученную мной догадку. – Флойд кашлянул. В горле предательски запершило. – Вы… – нужно было подобрать правильное слово. – Вы чисты в своей свободе от всего этого, от происходящего. По крайней меря я так чувствую.
– Я, кажется, понимаю тебя. – мягко кивнула Адайн. – Может и так, – она с флегматичной тщательностью вытерла шею, загрязнившуюся во время пробежки по плато, – просто помни, что там, на перевале, не чудо спасло нас от неминуемой смерти. То был Валлур и его грозное оружие. Ты бы вот стал спасать тех, кого лишь используешь?
– Если бы они были чем-то вроде моей передвижной ширмы, массовки для меня, то определённо стоило бы стараться.
– Но как это вяжется с…
– Просто передай сказанное Орно и сама будьте настороже. – прервал её Флойд. – В противном случае я рад, если ошибаюсь.
– Ты наверняка ошибаешься. – поддела охотница, лукаво улыбнулась и ушла вперёд. – Впрочем, посмотрим, что выйдет. Я обещаю быть внимательнее обычного.
– Это большее, чем то, на что я изначально рассчитывал.
Они вернулись к лагерю, когда уже начинало понемногу темнеть.
К вечеру, пришедшему скоро, все досыта наелись, хоть вкус еды был кошмарен, и лучше обустроили ночлег в стороне, закрытой от выхода тоннеля. Верховный ловчий с Экритом сносили ветки-дрова, Валлур расставил какие-то хитрые зилдраанские ловушки по периметру, велев всем за него не выходить до самого утра, Лэрд принёс себе отдельное брёвнышко, сев на него поближе к костру, теплолюбивая Орно верховодила над раздачей зажарки из икчи, а Адайн, закончив со своей порцией, примостилась в углу валуна, около несколько удивившегося тому Флойда, накрыв их обоих накидкой из пещерного литаса, щедро отданной Гартвигом, и вскоре задремала на его плече.
Ночь, переваливаясь из-за хребтов
Общие трудности и неизбежность гор порой сплачивают – это знают многие. Но только неопределённость будущего и явно ощущаемая близость смерти по-настоящему объединяют вместе столь разных по духу спутников. Поэтому когда к скромному привалу, организованному у стены-валуна, отсекающей поднявшуюся метель и холодные ветра от засыпающих углей костра, чадящих хвойным орешником, пришла темнота ночи, то никто из них в молчании не сомкнул глаз. Им было на что посмотреть.
Три бритвенно острые зеркала-грани, каждая не меньше пятидесяти дактов в длину, вращались там, в высоте, как замедленный волчок бадминтона. Тень огромного Мьюраи, окружённого кучками обломков от башенных ангаров и олицетворявшего для вольных саму сияющую Нагвал, нависла над ними, а низкий диск бесстрастной луны и правда, подобно крыльям подсветил его края, отразившие белый свет полярным сиянием.
Они созерцали. Мысли их, прикасавшиеся к предметам воображаемых образов по-разному, всё же сводились к одним и тем же вещам, прошедшим событиям и местам. Но смотревшие на Мьюраи, впервые за несколько дней обогретые живым огнём, не могли этого знать. В последнее время, характерное неудержимым круговоротом катастроф, каждый из сидящих у валуна, отсекающего злую метель да холодный ливень, видел так много боли и насилия, что почти позабыл о необычайном, невероятном мире, в скорости открывшем им столько, сколько иные не увидят за весь отмеренный жизнью век. Они, вжавшись в едва согревающую одежду да друг друга, конечно подумали и об этом, продолжая молча наблюдать миражи причудливой фантасмагории.
Мьюраи, порождая вращения звёздного вальса тремя тысячемильными линиями разделённого корпуса, одномоментно сверкнул кабиной главной рубки и внутренней сложносоставной опорой-креплением, ранее вмещавшей камеру терраформинга с биологическим модулем. На фоне чёрного полотна корпуса с грохотом ударила преломлённая молния, за ней другая, но то полотно так и не подсветилось яркой вспышкой света. Мьюраи был слишком далеко, хоть и казалось, будто чтобы достать до него, нужно всего-то того пожелать, встать и протянуть руку.
– Мьюраи. – сквозь ливень проредила сталь, скрывавшаяся за синими полосками-бегунками керамического визора, что чуть подмёрз от перепада температур. – "Гонец".
Мьюраи, гонец к неизведанным мирам. Внеземная красота, достойная лишь истинного творца, но, вопреки своей ценности, даруемая всем без исключения, что решились обратиться к небесам. Внеземная красота, но и та была давным-давно мертвой. Как и всё, что попадалось им на пути.
Ветер, чем больше власти загребала себе ночь, становился напористей. Дождь лил сильней там, где проходила тень Мьюраи. Как мала была вероятность именно им, не понаслышке знавшим настоящую цену утрат, собраться у этого костра и сколько шансов каждому не единожды выпадало окончить странствие до следующих лучей светила? Как неосязаема, но и как с тем же прочна связь, соединившая их сплетения нитей, что ведут по отмеренному пути, позволяя падать, но не давая разбиться? Как долог будет сам путь и что ещё непременно случиться, стоит им приблизиться к пониманию происходящего? Грядущее было неопределённо, но этим и манило, заставляя их идти по взятому следу.