Good Again
Шрифт:
***
Платформа была довольно безлюдна в сравнении с тем днем, когда я его провожала в Капитолий. Тогда я словно побывала на похоронах, и, несмотря на прорву людей вокруг, чувствовала себе как никогда одиноко, когда он уезжал. Теперь же, стоя метрах в семи от ближайшего встречающего, я будто бы стояла на каменном мысу, который возвышался над лесным озером моего отца. Я была одна, но вовсе не испытывала одиночества, вглядываясь в лесистую местность, откуда должен был показаться поезд. Несмотря на летний день, было не жарко — погода была подозрительно прекрасной — и в просветах между шпалами виднелись одуванчики. Меня
Руки так и ходили ходуном. И ничего с этим было не поделать. Джоанна, с которой я разговаривала по телефону накануне, велела мне надеть на вокзал платье и… больше ничего, после чего я от смеха суть не скатилась на пол. Она была в своем репертуаре: сначала секс, а все остальное приложится. Надо ли говорить, что я не стала следовать ее совету явиться на перрон без нижнего белья, но платье по такому случаю надела. Я достала из закромов и тщательно отгладила сарафан, в котором он изобразил меня когда-то, несколько месяцев назад — желтый с маленькими зелеными бабочками. Теперь он сидело на мне в облипку, намекая, что за последние месяцы я все-таки чуть-чуть поправилась. Утром, расправляя ткань на теле, я ощутила все дополнительные килограммы, которые осели за это время на бедрах и кое-где еще. Окинула себя взыскательным взглядом в зеркале и в кои то веки осталась довольна увиденным — теперь я более, чем когда-либо прежде, напоминала женщину. Даже мои груди стали полнее, и теперь слегка выглядывали из v-образного декольте.
Это же относилось и к моими волосами, которые сегодня я решила оставить распущенными и не завивать. На ресницы я нанесла совсем чуточку туши, а на запястья — капельку подаренного Эффи парфюма. Даже достала из шкафа сандалии, те самые, с тонкими ремешками, на маленьком каблучке, в которых я смотрелась как школьница.
С этим внутренним ощущением, редко меня посещающим — что я, возможно, все-таки красива — я стояла на перроне и напряженно ждала, когда же издалека наконец послышится металлический грохот, а потом из темных зарослей, окружающих мой любимый Дистрикт, покажется поезд. Когда это и впрямь случилось, сердце забилось в груди, и колотилось все сильнее, пока состав прорывался сквозь завесу деревьев и, замедляясь, катил к вокзалу и, наконец, как послушная собака замер у моих ног.
В юности мне доводилось смотреть капитолийские фильмы о любви, истекающие приторной романтикой, в которых нереально красивые герои кружились в танце, соблазняя друг друга, и было полно горящих свеч, откинутых пологов, а музыки, которая, казалось, вот-вот выплеснется через край, стоило влюбленным появиться на экране. От всего этого я воротила нос. Любовь же, которую я постигла с Питом, была могучим, но застенчивым созданием, которое подкралось к нам в сопровождении разве что шепота и плеска воды. Это чувство было более примитивным и гораздо менее банальным, чем-то, что показывали в кино, и я была теперь убеждена, что те, кто все это снимал, понятия не имели, что же такое настоящая любовь.
То, что рвануло у меня в груди в миг, когда он ступил на платформу, не было изысканным, оно было голодным, диким. У
Но я опять обманулась, как уже много раз прежде, потому что пока я вязла во всех этих сомнениях, он уже преодолел разделявшее нас расстояние, обхватил меня и покрыл мои влажные теперь щеки дождем из поцелуев. Я схватилась за него, а он, нимало не смущаясь тем, что мы были сейчас у всех на виду, нашел мои губы и растворился в них. Поцелуй этот я ощутила как продолжение того, порывистого и резкого, который он оставил мне на прощание, как будто нас с ним прервали буквально только что, а сейчас он вернулся к своему прежнему занятию, от которого все мое тело плавилось и становилось ватным. Он был горячее солнца, висевшего в безоблачном небе над головами, и прочнее, чем Хеймитч, который, ухмыляясь, стоял позади него и терпеливо ждал, пока на него обратят внимание.
Когда Пит открыл глаза, они как всегда поразили меня невероятной сияющей синевой. НА несколько мгновений я потерялась, жадно пожирая его глазами: волосы, коротко стриженные за ушами и удлинившиеся на макушке, мускулы на шее и на руках, которые стали теперь не так заметны, видимо после больничной кормежки и тамошних не сильно укрепляющих тело занятий. Хорошо хоть теперь его не держали прикованным к постели. Мои пальцы пробежались по его груди, молча принимая контуры его тела, такого сразу и знакомого, и нового.
Медленно до меня снова стало доходить, где мы находимся, и моя рука легла повыше его запястья, и в этом жесте были разом благоговенье и смущение. Тишину в конце концов нарушил сам Пит, и его голос был хриплым от переполнявших его чувств:
— Китнисс, забери меня домой.
__________________
*Любимый (My Love) Селин Дион — перевод (исходный) Маргарита из Санкт-Петербурга. Полный текст доступен на: http://www.amalgama-lab.com/songs/c/celine_dion/my_love.html
Комментарий к Глава 42. И так я выстояла. Часть 2
Комментарий переводчика: И снова спасибо огромное Pinkdolphin за ее вклад в этот перевод, невероятно ценный.
Кстати, сцену именно из этой главы американские читатели признали самой трогательной во всем фанфике - и вот к ней иллюстрация. Надо будет поискать.
А если будут вопросы автору - кидайте мне. Мы на связи. Или пишите прямо ей http://titania522.tumblr.com/
========== Глава 43: Начало начал ==========
Тихо, детка, не надо плакать,
Я осушу твои слезы, выполню все сокровенные желания
Давай попробуем еще раз,
На сей раз осторожнее,
Хотя нарушенные обещания пока и не спешат забыться.
Я сдамся тебе весь без остатка, сердца так легко разбиваются —
Я знаю, поверь мне, о, я пытался…
Но теперь я могу тебя обнять, утешить тебя поцелуем,
Сегодня я приду и буду любить тебя.
И я люблю, люблю, люблю.
Любовь порой приносит боль, и это неспроста.
Ты любишь, любишь, любишь.
И хоть ты и сгорела, но все же вернулась.