Good Again
Шрифт:
Как и сказал Пит, какие-то люди заявились, чтобы привести в порядок дом по соседству. Я наблюдал за тем, как они вытряхивали ковры, чистили и выбивали пыль, мыли крыльцо и заносили внутрь еду и всякое прочее. И чем дольше это продолжалось, тем сильнее портилось у меня настроение. Потому что вероятность, что все это было глупой шуткой, теперь сводилась к нулю, раз кто-то действительно вылизывал этот дом.
Теперь мне придется обитать бок о бок с Эффи. После стольких лет, когда мы вместе с ней возили детишек на смерть, у нас с ней воцарился хрупкий мир. Мы далеко не всем друг с другом делились: с одной стороны она была не очень-то склонна к серьезным разговорам,
Я задремал на кресле. Позже я наверняка буду жалеть, что не прикончил остатки своей бутылки. И стоило мне закрыть глаза, как я увидал её. Длинные, прямые темные волосы, сияющие серые глаза с синеватым отливом — это видение без остатка меня захватило. Она была так молода, всего шестнадцать лет, и во сне я тоже был молод. И еще не случилось ни Жатвы, ни Игр, которые привели к её смерти. Видно, она была все же полукровкой, ведь, хотя у нее и была типичная для жительницы Шлака внешность, кожа ее была гораздо светлее, чем у меня, далеко не такая смуглая. У нее была лебединая шея и длинные-предлинные ноги. Я помнил все о ней — от пальчиков на гладких ногах до круглого личика и подбородка с маленькой ямочкой. Какой у нее был приятный на ощупь живот, когда я ложился на него щекой, как пахла ее кожа — лесом, углем, листиками мяты. Даже во сне у меня стеснило грудь, и я лишь надеялся, что сразу же проснусь. Как живая. Тогда меня не одолеет снова желание, тоска — тоска по ней, которую я никогда не смогу утолить. Я пытался вырваться из объятий сна, но оттого, что я пил какую-то дрянь, я не мог проснуться, сон был слишком глубок. Во мне поднималась паника, связанная с моим видением, и я пытался его отогнать.
Я не хотел снова это переживать. Не хотел снова бродить бесконечно, пытаясь уловить ее образ повсюду, во всем, даже в желудях, которые упали на землю. Проклятые капитолийские мрази! Даже спустя вечность лучше мне не становилось. Я так скучал по ней, как будто бы она только что меня покинула. Все было так же. Как удар под дых. В своем сне я подходил к ней и ощутил ее в своих объятьях. После стольких лет мое тело все еще помнило, как ее волосы щекотали мой подбородок. Я хорошо знал этот сон, он повторялся многие годы, хотя и с кое-какими вариациями. Помня, что случится дальше, я вцепился в нее, позволил себе дотронуться до ее лица, дразня ее губы указательным пальцем. Я был во сне намного мягче, нежнее. Мне было легче быть уязвимым. И когда я ее поцеловал, гладкие, наши с ней юные губы задвигались в страстном танце.
И тут она начала испаряться. Мы были с ней будто одним целым, но ее вырвали у меня из-за того, как я посмел выжить, за то, что посмел бороться за жизнь любой ценой. Разве не за этим они бросили меня на арену? Я прежде часто бушевал во сне от гнева, призывая Клариссу. Лучше бы я всю ночь погружался в беспросветную мглу. Все лучше, чем искать ее и не находить. Все равно ее было не сыскать. Бессмысленно было и пытаться. Я просто позволил сну окутать меня как облако пепла и дыма, пока глаза не открылись и не увидели вновь этот опустевший мир.
Когда я сел, я тут же схватил бутылку и залпом осушил ее до дна.
***
Я неспешно направлялся к Питу, хотя время обеда еще не пришло. Можно было бы еще поторчать дома, после того, как я проснулся, но я знал — предаваясь одиноким
Ох, а я-то собирался получить удовольствие от подобного зрелища.
— А вы, ребята, я смотрю, сегодня начали с десерта? — сказал я максимально громко, разве что не крича. Китнисс подпрыгнула чуть ли не на метр от земли, а Пит залился таким густым румянцем, что стоило опасаться — не порвется ли у него какой-нибудь сосуд. Да, ради таких моментов я и живу.
— Я подожду там, — ухмыльнулся я, направляясь в гостиную. — Не забудьте помыть руки.
— Тебя не учили стучаться? — воскликнул в кухне распаленный Пит.
— А вас не учили закрывать дверь? — парировал я.
Я слышал, как они возятся, приводя себя в порядок. Ещё до меня доносилось недовольное бормотание Китнисс, и рокочущий голос Пита, который пытался ее утихомирить. Видно, это она оставила дверь открытой, так как ей было уже невмоготу запустить кое-куда руки и далее по списку. Какие же они были милые. И сколько раз уже я заставал их обжимающимися в саду и на крыльце? Но сегодня вышло просто нечто.
Чуть позже, сидя за столом и передавая мне блюдо с рыбой, Китнисс отчаянно избегала зрительного контакта. Я осторожно обсасывал рыбьи кости.
— Вкусно, — сказал я, не прекращая жевать. – Но, бьюсь об заклад, вы оба на вкус еще лучше, — добавил я, чтобы её позлить.
Вилка из ее руки со звоном упала на тарелку, у нее покраснела даже шея.
— Можешь ты просто есть? — пробормотала она.
— Да это просто чудо, что я еще в состоянии есть. Так вы травмировали мою психику, — продолжил я её подкалывать.
Серые глаза, которыми она меня сверлила, полыхали гневом.
— Знаешь, если тебе что-то не нравится, можешь взять и засунуть это себе в…
— Китнисс! — воскликнул Пит, прервав её тираду. А я просто зашелся от хохота. Черт, мне и впрямь нужно было сегодня посмеяться от души.
— Я просто сказал. Не хочу, чтобы микробы и всякое такое…
— Хеймитч, в следующий раз стучись, ладно? Возьми это себе за правило, даже если дверь открыта, — Пит явно на меня давил.
— Хорошо. Но помните: гигиена — превыше всего.
Китнисс прожгла меня убийственным взглядом. Уверен, не сиди рядом с ней Пит, и она могла бы запросто ткнуть в меня вилкой.
Ухмыляясь, я продолжил есть. Из этого лимона я уже выжал весь лимонад, какой мог.
Обедали мы в тишине. лишь Китнисс время от времени бросала на меня взгляд, прежде чем вернуться к трапезе. Молчание нарушил Пит.
— Эффи хочет нам помочь с открытием пекарни, — произнес он. Китнисс лишь тряхнула головой, все еще избегая встречаться со мной глазами. — Нам это совсем не помешает.
— Когда у вас это дело намечается? — спросил я.
— Мы думали, стройка продлится до декабря, но все неожиданно ускорилось, мы у строителей, видимо, на особом счету, так что мы планируем открыться к Празднику Урожая, — пустился в объяснения Пит.