Good Again

titania522

Салага.

— Эффи, я не хочу показаться грубым, но ты вряд ли подходила для участия в восстании. Плюс, ты была так привержена…

— Ах, не подходила! — воскликнула она в полный голос. И вскочила, неверно балансируя на каблуках своих пушистых тапочек. — Я бы тебе доказала, что нет шпионки лучше меня, — язык у неё уже стал заплетаться, она приняла боевую стойку, волосы растрепались, пояс на платье съехал куда-то в бок. У меня ёкнуло сердце. — Я знала всех и каждого. У меня был доступ к важной информации. Я могла быть вам полезной! — и она приняла настолько смешную и нелепую позу, что я даже слегка протрезвел.

Медленно

поднявшись, я убрал алкоголь со стола.

– Все, тебе хватит, — я собирался отнести графин на кухню, но она преградила мне путь и вцепилась в меня с неожиданной силой.

– Ты думаешь, я просто напилась, так ведь? Думаешь, я не отвечаю за свои слова? Ну, я не настолько пьяная. И то, что ты оставил меня в полном неведении, ни капли не помогло мне, когда меня схватили. Даже после допросов они с меня глаз не спускали. А потом пал Капитолий и меня арестовали уже повстанцы. И то, что ты мне не доверял, стало для них подтверждением, что я сотрудничала с Капитолием, - её лицо было очень близко, и алкогольный дух от недавних возлияний был так силен, что я наконец понял, с чем Китнисс и Питу приходится сталкиваются, когда они будят меня поутру. Я отстранился от нее на максимальное расстояние.

Её шатало, и только крепко вцепившись в меня, она могла еще держаться на ногах. Речь становилась все менее членораздельной, когда она еще глотнула из своего бокала и не очень успешно пыталась поставить его назад на стол. Но я его поймал, прежде чем тот оказался на полу.

— Я тоже их любила, знаешь ли! Я бы ничего для них не пожалела! — восклицала она невнятно.

— Эффи, сядь уже. Ты же пострадаешь.

— Не больше, чем я уже пострадала. Ты мне палец о палец не дал ударить. А я бы таких дел наворотила! — она откинулась на спинку и потянулась за другим стаканом.

— Эй, ты становишься похожей на меня. Может, перейдешь на сок?

— Нет, я определённо не собираюсь переходить на сок, мистер, — она сделала еще один глоток, весь гнев из нее как будто разом вытек.

— Хеймитч, у меня ничего не осталось. Никто мне не доверяет. Я делаю какую-то черную работу на студии. Друзей у меня не осталось. Даже мой бывший муж, Тициан, который всю дорогу хотел меня вернуть, пошел и снова женился, — Тициан? А коротко это как? — Я пью столько таблеток от нервов, что они порой в ладонь не помещаются. Мне было нужно оказаться где-то, где помнят, кто я такая, даже если и смеются надо мной. Вот в чем дело, ты теперь знаешь. Поэтому я и здесь, — и она, наконец, погрузилась в молчание.

Я некоторое время обдумывал ее слова. Она, очевидно, правильно выбрала место – Деревню Победителей, где уже обитало трое крепко двинутых по фазе. Одним чокнутым больше — не проблема.

– Так, если ты собираешься здесь остаться, давай установим некоторые основные правила. Прежде всего, не вздумай беспокоить меня по утрам. Ибо я сплю. Не вздумай устроить ремонт, особенно в моем доме. Я люблю, чтобы все оставалось как было. То же самое с пекарней. Пусть там все обустраивают Пит и Китнисс — и никаких люстр и вообще никакого капитолийского дизайна. Ты будешь просто выполнять их указания. У нас тут в Двенадцатом все не как в Капитолии, так что попридержи коней. И последнее — долой каблуки. Ты просто в итоге свалишься, и так тут вообще не носят.

Эффи посмотрела на

меня так, как будто у меня отрасли три головы.

— Ты так обо мне думаешь: что я хочу взять и переделать всё на свой манер? — говорила она невнятно, и голова у нее неровно дергалась.

— Я говорю только: приходи, по-соседски, но не своевольничай, особенно с нашими детишками. Им и так нелегко приходится, черт возьми, чтобы еще и ты усложняла им жизнь. Даже не думай, Эффи. Им нужен покой.

Она закатила глаза.

— Хорошо, — сказала она грустно. И тут лицо ее вдруг позеленело. — Мне кажется, меня сейчас стошнит и я не припомню, где ванная, — она зажала рот рукой, в горле у нее забулькало.

Только этого мне не хватало — заботиться о другом пьянице, кроме себя самого. Я сграбастал ее и потащил в туалет, где она поделилась содержимым своего желудка с унитазом.

— Вот куда ушел весь славный ужин. Ты слишком быстро набралась, тупая блондинка, — шипел я на нее, но все же принес ей стакан из кухни, пока ее продолжало рвать. Когда она с этим покончила, я отдал ей стакан и велел выпить сколько она сможет удержать в себе. Она пыталась встать, но покачнулась из-за своей дурацкой обувки. — Сними это безобразие, — велел я, и она сбросила их, лягаясь как пони.

Потоптавшись сердито вокруг ее теперь съежившейся фигурки, я дернул ручку душа, пустив воду на полную мощность. Подождал, пока вода не станет ледяной, и, не слишком церемонясь, затолкал туда её прямо в одежде. Она завизжала от возмущения, пытаясь выбраться оттуда. Но я физически не дал ей этого сделать, удерживая под холодной струей. Я знал, пусть сейчас она меня и ненавидит, но утром она скажет мне «спасибо», если голова не будет раскалываться от боли.

— Ты совсем спятил? Это же шелковое платье, — она то бубнила, то вскрикивала, когда холодная вода прошлась по ней. Она вновь попыталась выскользнуть, но я снова ей не дал, дожидаясь пока ледяной душ подействует. В итоге она потянулась и сделала воду теплее.

— Где лежит твоя одежда, Эффи? — спросил я.

Но она лишь хныкала, поскользнувшись на скользком полу душевой. Пожав плечами, я направился в ее комнату, выбрал там в шкафу то, что показалось мне наименее дурацким, и отнес вниз. Она все еще стояла в душе на коленях.

— Вставай и переодевайся, — сказал я, выключая воду. Она лишь злобно на меня пялилась. — Ты же не хочешь, чтобы я сам тебя раздел? — Она посмотрела на меня с выражением, близким к ужасу, и затрясла головой. — Так что одевайся. Я засекаю время.

Я вышел из ванной, но все еще прижимался головой к двери, прислушиваясь, чтобы убедиться, что она не свалилась и не разбила себе голову. Будь она мужиком, все было бы намного проще. Сколько раз я затаскивал Рубаку под холодный душ после хорошей попойки? У нас с ним это было уже чем-то вроде дежурной шутки.

Спустя целую вечность она все-таки вышла наружу в пижаме, хоть и надетой шиворот-навыворот и задом-наперёд. Ей удалось даже как следует вытереться, светлые волосы липли к лицу и смотрелись как один огромный белобрысый колтун. Пижама с кроликами местами липла к еще влажной коже (кто из взрослых, мать его, еще носит пижамы с кроликами?). На лице у нее было жалкое выражение, видать, ее все еще мутило. Я подал ей еще один стакан с водой, и приказал выпить и его тоже.