Гордость и предубеждение-2
Шрифт:
— Добро пожаловать, кузен, — сказал Дарси, пересекая комнату навстречу полковнику. — Мы не так часто видим тебя.
— Вы все время в моих мыслях, но я тружусь, как пчелка. А завтра мне возвращаться в полк. Я заехал попрощаться.
— Вы не можете уйти сразу, как пришли, полковник, — сказала Элизабет. — Может, останетесь и пообедаете с нами? Мы вам все очень рады.
— Я бы с превеликим удовольствием остался, но думаю, тетя не обрадуется этому.
— Она откажет вам в возможности повидаться с леди Инглбур?
— Боюсь, тот факт, что вы способны
— Ты имеешь в виду, кузен, ее обиду на тех, кто поступает по своему усмотрению? — уточнил Дарси. — Такое поведение близких действительно оскорбляет ее в лучших чувствах.
— Мой отец приказал мне, — полковник Фицуильям горько улыбнулся, — оказывать ее светлости всевозможную помощь, чтобы умерить ее страдания.
— И какое вознаграждение ожидает граф за подобное внимание? — уточнил Дарси.
Полковник рассмеялся:
— Я напомнил отцу, что цель посещения Лондона ее милостью в том, чтобы устроить брак для Анны. Он, однако, преследует свои собственные цели.
— Как поживает его светлость? — спросила Элизабет.
— Очень хорошо, благодарю вас. Мне поручено передать тебе кое-что на словах, Фицуильям, и я надеюсь, ты останешься доволен. Граф говорит, что он сожалеет о поспешных выводах, сформулированных в том его письме, которое он послал тебе накануне твоей свадьбы, и надеется, что ты не принял его слова как оскорбление.
— Граф проявляет на удивление неверное знание моего характера, если он выражает подобные сомнения на этот счет, — резко ответил Фицуильям, и улыбка Генри исчезла. — Само собой разумеется, его письмо оскорбило меня. Если бы он сделал это публично, я бы вызвал его на дуэль, несмотря на его возраст.
— Фицуильям, пожалуйста! Ты же говоришь с его сыном и своим добрым другом, — остановила мужа Элизабет.
— Прости меня, кузен, — пробормотал Дарси. Генри предпочел не обижаться.
— Тебе ли не знать вспыльчивость и несдержанность моего отца. Он говорит — ему жаль, и уже одно это крайне необычно для него.
Элизабет смеялась про себя. Она не могла не удивляться, насколько широко распространились семейные раздоры.
— И что же вызвало это странное раскаяние, полковник? — спросила она.
Полковник улыбнулся.
— Мой отец проявляет здоровое любопытство к миссис Дарси, теперь, когда ее оценила леди Инглбур.
— Оценила леди Инглбур! Как будто я комнатная собачка! — воскликнула Элизабет. — Впрочем, возможно, я немного похожа на такую. Время от времени мною обуревает неотступное желание вставить дерзкое замечание. Наверное, это напоминает собачку, которая не желает выполнять трюки перед зрителями. — Ее слушатели засмеялись.
— Отца в его желании познакомиться с вами останавливает только неудовольствие его сестры, — добавил Генри.
— Боюсь,
— Граф и не ждет подобного чуда, — ответил Генри. — Он ждет, как леди Кэтрин распорядится своим состоянием, когда определенное событие будет иметь место.
— Вот оно как! — вскричала Элизабет. — Ваше пренебрежение нами прощено, поскольку оно оправдано серьезной причиной.
Генри поклонился, своей беззаботной отходчивостью напоминая Элизабет.
— А леди Кэтрин не раздражает лояльность вашего отца к суждениям маркизы?
— Увы, она лояльна только к своим собственным суждениям.
— И это великолепно, — вставил Дарси, — поскольку я больше никогда не намерен общаться с ней.
— Ох, мой дорогой. — Элизабет сжала его руку.
— Я не изменю своего намерения, Элизабет. Поведение ее было непростительно. — Он повернулся к сестре. — Я не был осажден твоими жалобами, Джорджиана. Ты не скучаешь без чуткой опеки твоей тетушки?
— Я знаю, какая я неблагодарная, Фицуильям, но я не скучаю по ней. Видишь ли, я всегда немножко боялась ее.
— Почему только немножко? — спросил полковник.
— Когда Элизабет впервые столкнулась лицом к лицу с леди Кэтрин, — заметил Фицуильям, — она не дрогнула; но я должен сказать, она уже достигла того уровня безопасности, какой дает взрослая жизнь, прежде чем ужасная конфронтация имела место.
— Фицуильям, я боюсь, ты скажешь сейчас что-то такое, о чем сможешь потом пожалеть, — попыталась остановить мужа Элизабет.
— Я ручаюсь тебе, что не испытываю и не стану испытывать никаких сожалений из-за разрыва отношений с леди Кэтрин.
Лорд Мэддерсфилд с негодованием узнал, что его племянник бросает себя к ногам нищей молодой женщины, имеющей вдобавок таких ужасных родственников. Теперь же ее дружба с маркизой, обладающей обширным влиянием при дворе, обещала будущие выгоды для их семьи.
После обеда накануне вечером граф говорил Генри:
— Мой мальчик, вот увидишь, миссис Дарси только начала пожинать плоды благосклонного отношения к ней маркизы. Не сомневаюсь, ей все карты в руки, и она еще получит титул для своего мужа.
— Я думаю, что эта женщина не унизится до подобного трюкачества, сэр, а уж Фицуильям Дарси без колебаний отвергнет почести, купленные лестью его жены, — ответил Генри.
— Фу-ты ну-ты, какие нежности! — парировал его] отец. — Каждый человек имеет свою цену. Люди забывают, откуда у тебя титул, как только ты его получаешь.
Генри прекрасно понимал всю тщетность продолжения спора. Он был удовлетворен уже тем, что его отец смягчил свои взгляды на брак Дарси. Он чувствовал, что тетя может скоро оказаться одинока в своей неприязни. Бедная леди Кэтрин! Он жалел ее. Она с пристрастием выпытывала у него все подробности его посещения Бругхем-плейс, и он тщательным образом рассказывал о надзоре за Джорджианой и об успехах девочки.