Гордость и предубеждение-2
Шрифт:
— Маркиза Инглбур, ух-ты?! — произнес мистер Хёрст в очередном порыве красноречия.
Мисс Бингли услышала достаточно, и взгляда на сестру было довольно, чтобы вся компания тоже отбыла восвояси.
Кэролайн чувствовала себя не в своей тарелке весь следующий день, или почти весь день, и все время жаловалась Луизе:
— Я так стремилась побывать на балу в честь Двенадцатой ночи у леди Рирдон. Теперь уж нас никогда не пригласят туда, как я думаю. — Она мерила шагами комнату, и Луиза сочувственно улыбнулась сестре.
— Что этот мистер
— Моя дорогая Кэролайн, он едва ли мог приглашать нас к своим друзьям. А в его доме нам посчастливилось дважды встретиться с леди Рирдон прошлой зимой. Насколько я припоминаю, мы были довольны этой честью.
— Интересно, будем ли мы включены в другие подобные развлечения теперь, когда миссис Дарси станет составлять списки гостей.
— Ах, если бы мы проявляли к ней больше любезности, Кэролайн, — вздохнула Луиза.
— Куда уж любезнее, Луиза?
— Я говорю о начале нашего знакомства с ней еще в Хартфордшире. Боже милостивый, если бы знать, что мистер Дарси женится на ней!
— Вот уж точно, а я-то страдала от бессмысленного волнения прошлой зимой, считая, что мисс Уиттэйкер добивается его. А его симпатии уже были в другом месте.
— Выходит, дорогая Кэролайн, женитьба Дарси внесла успокоение в твою душу. — Луиза грациозно поднялась со своего места и села подле сестры на диван. — Что ты думаешь о мистере Уиттэйкере? Он унаследовал превосходное состояние и кажется интеллектуалом. Ты же ценишь интеллект в мужчине, разве не так?
Мисс Бингли погладила сестру по руке. Она отошла к камину и стала изучать свое отражение в зеркале над каминной полкой.
— Ценю достаточно в сочетании с хорошим состоянием. Если он наделен одним при отсутствии другого, я вижу, что должна принести жертву. — Она повернулась к Луизе с видом притворной святости. — Интеллект придется принести в жертву.
И две сестры с удовольствием понимающе расхохотались.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Мистер Беннет твердо намеревался не навещать Элизабет в Лондоне, пока она не проживет там по крайней мере недель шесть, но, соскучившись, сел в почтовую карету до Лондона и прибыл на Бругхем-плейс во вторник в полдень. Узнав, что дочери и зятя нет дома, он сказал, что подождет их в библиотеке, и устроился в кресле у камина с бокалом вина и книгой.
Мистер Беннет с удовлетворением огляделся вокруг. И хотя эта обширная библиотека не была такой уютной, как его обветшалая, в обстановке и расположении книг он увидел строгий мужской вкус. Он позвонил, чтобы ему принесли еще бокал вина.
Немного погодя дверь снова открылась.
— Папа!
— Ах, это ты, моя дорогая, — медленно поставив бокал с вином, мистер Беннет обернулся.
Элизабет подбежала и расцеловала отца.
— Не слишком-то ты торопишься возвращаться до мой, Элизабет.
Она
— Почему ты не сообщил мне о своем приезде?
— Мы не всегда придерживались подобных формальностей.
— Папа, но тогда мы жили в одном с тобой доме.
— Да, именно так, моя дорогая. Именно так.
— Как мама с Мэри?
— Твоя мать по-прежнему страдает нервами и находит тишину уже не такой приятной, как она надеялась. А Мэри ведет себя непривычно легкомысленно, поскольку ей приходится поддерживать беседу с матерью. Представляешь, по моим подсчетам, она произнесла всего лишь два-три нравоучения на прошлой неделе.
— Так мало? Я потрясена.
— Ее слишком смутили наряды, присланные тобой. Очень уж декольтированы и едва ношенные. Я оставлю без комментариев первый пункт ее сетований, но относительно второго… надеюсь, ты не тратишь впустую деньги своего мужа?
— Я трачу деньги так стремительно, как только могу, папа, но недостаточно быстро, чтобы удовлетворить его. Те платья оказались совершенно бесполезны для меня, поскольку мода сильно изменилась с осени, — рассмеялась Элизабет и добавила: — Пожалуйста, скажи Мэри, чтобы она сообщила мне, нужны ли ей еще платья, ведь моя горничная все, что я отсылаю Мэри, считает украденным у нее.
— Сомневаюсь, будто неодобрение Мэри простирается столь далеко. Она превосходно чувствовала себя на прошлой ассамблее, закрыв вырез платья кружевами, дабы спасти мораль Меритона от разложения. Она даже станцевала несколько танцев, к большому удовлетворению твоей матери, да и к ее собственному, если бы она призналась в этом. Элизабет рассмеялась:
— Ой, папа, танцующая Мэри, одновременно читающая религиозные наставления своему партнеру между фигурами, это такое заманчивое зрелище, что я почти желала бы оказаться там, чтобы посмотреть на это.
— Почти… но не совсем, — отметил мистер Беннет. — И это говорит мне о многом. Ты счастлива, моя Лиззи.
— Папа, как мне объяснить тебе? Да, я счастлива.
— Ладно, ладно, в общем, достаточно излияний, — страдальчески отмахнулся мистер Беннет.
— Папа, пойдем в гостиную, там наша небольшая семья ждет тебя. Еще пошлю записку Китти. Она может приехать к обеду, если ей уже лучше.
— Что случилось с этой глупой девчонкой?
— Старый кашель вернулся снова. Если она все еще нездорова, мы можем сходить повидаться с ней завтра, если захочешь.
— Договорились, Лиззи. Значит, ты думаешь, будто мне следует получить положенную мне дозу глупости далее на отдыхе?
Элизабет подавила желание вступиться за Китти, прекрасно зная, как любит отец отстаивать свои предубеждения во что бы то ни стало. Ее вмешательство только вызвало бы больший град насмешек над бедняжкой Китти.
— Пойдем, там тебя ждут закуски и напитки, папа. В гостиную в сопровождении лакея вошел дворецкий.
— Вы уже вернулись, Сетчли, — приветствовала его Элизабет. — Хорошо провели выходной?