Гордость и предубеждение-2
Шрифт:
Затем мистер Тернер пригласил всю компанию позавтракать у него.
Когда они выходили из столовой, Китти оказалась рядом с пастором и, подняв глаза, ласково спросила:
— Как поживают ваши цыплята, мистер Тернер?
— Они больше не цыплята, мисс Беннет. Хотите посмотреть?
Как-то так получилось, что она была бы не прочь, но все остальные, не осознавая столь уж серьезной безотлагательной нужды следить за жизнью обитателей птичника, остались в холле.
— Надо же, они стали такими большими! За такое короткое время! — поразилась Китти.
— Вы называете это коротким временем?
Китти явно заинтересовал жилет мистера Тернера, и она ответила, не поднимая головы:
— Я понятия не имела, что это было так давно.
— Я считал дни и недели, пока не отчаялся дождаться вашего возвращения.
— Вы едва знаете меня, — заметила Китти, неожиданно проявив здравый смысл.
— Я бы желал исправить это обстоятельство. Пастор посмотрел на ее шляпку, за полями которой девушка попыталась спрятаться от его взгляда, потом взял ее под руку и повел из птичника. От любопытных глаз их отделяла изгородь.
— Мисс Беннет.
— Да?
— Вы знаете, что я люблю вас?
— Да, — прошептала Китти.
— Вот моя рука. — Он протянул ей руку. — Примете ли вы мою руку? Будете моей женой?
— Мистер Тернер, я… — Голос девушки замер, и она вложила свою маленькую руку в перчатке в его руку.
— Китти. Китти.
Она наконец подняла голову и по-детски подставила ему щеку для поцелуя.
Мистер Тернер, возможно, и задумывался над вопросом, а была ли мисс Беннет той девушкой, о которой его семья мечтала для него. Вспоминал ли он, что его мать надеялась женить сына на состоятельной женщине с хорошим происхождением, воспитанием и манерами? Но материнские надежды не в силах преодолеть чувства. Когда он написал матери, вовсе не спрашивая ее разрешения, но лишь с просьбой благословить союз, уже устроенный, она поняла, что ее опередили. Миссис Тернер утешила себя значимостью родства с Дарси.
Элизабет была довольна этой партией, но ее мучил вопрос, сознавала ли сестра важность принимаемого ею решения, тщательно ли продумала Китти, на что идет. Элизабет заговорила с ней об обязанностях жены пастора. Такой человек, как Эдвард Тернер, принимавший столь активное участие в жизни прихода, имел право ожидать поддержку со стороны жены. Китти рассердилась, надулась и убежала в свою комнату. Там Элизабет и нашла ее, уткнувшуюся носом в подушку. Ее забеспокоило волнение сестры.
— Ты считаешь меня всего лишь глупым ребенком, хотя я изо всех сил стараюсь угодить тебе! — плакала в голос Китти. — Он мог бы жениться на такой, как Анна Эджли, если ему так нужна образцовая жена пастора. Она умна и серьезна, и правильна во всем, но не заполучила же она его, не смогла!
— Китти, это жестоко. Ты ничего не знаешь о чувствах мисс Эджли, и тебе не следовало бы говорить так, если бы ты о них знала.
— Я бы и не стала, если бы ты не заставила меня своим неодобрением. Почему ты не радуешься за меня?
— Естественно, я радуюсь за тебя, Китти. Вы просто застали меня врасплох. Вы с мистером Тернером такие разные, у вас совсем различные вкусы.
Китти соскользнула с кровати и встала перед сестрой, внимательно глядя ей в глаза.
— Да, мы сильно отличаемся друг от друга. — Элизабет
— Ну… да, считаю.
— И ты задаешь себе вопрос, что он может хотеть от Китти? Умоляю, ответь, почему тебя так потрясло его предложение, Лиззи? Ты даже не можешь отрицать, как ты шокирована, не так ли? — Китти взволнованно прошлась по комнате. Потом обернулась посмотреть на Элизабет, которая стояла не шелохнувшись. — Ты не знаешь, каково быть Китти. Ты знаешь, что я испытывала, когда каждый день моей жизни наш папа произносил что-то вроде: «Китти — дурочка, Китти ничего не знает, она одна из самых глупых девочек в Англии»?
Элизабет на мгновение буквально потеряла дар речи, но потом, оправившись, попыталась успокоить младшую сестру:
— В душе он так не считал, это только слова, Китти.
— Если он так не считал, откуда мне было знать это? Тебе легко прощать ему все его ошибки, когда ты счастливо возведена на престол его привязанности.
— Но я едва ли в фаворе у нашей мамочки.
— Да, она любила тебя меньше всех своих дочерей, Лиззи, но разве тебя это волновало?
— Я никогда не забывала своего долга по отношению к нашей маме.
— Долга? Разумеется, не забывала, хотя маме, возможно, хотелось бы получать от тебя больше тепла.
— Маме хотелось бы больше тепла от меня? Китти уперлась руками в бока.
— Не бойся, нет нужды напоминать мне о том, что ты — само совершенство. У мамы это получается много лучше. О да, сейчас только и слышно: Лиззи то… Лиззи это… Моя дочь, миссис Дарси… Десять тысяч фунтов… Маркиза.
— Китти, ничего хорошего из этого не выйдет. Давай не будем ссориться. — Голос Элизабет задрожал.
Китти подошла к сестре и поцеловала ее.
— Я сумею угодить Эдварду, Лиззи. Я знаю, что я могу доставлять ему радость. Он любит меня. — Она станцевала перед зеркалом и снова заговорила. — Это было нисколечко не сложно, Лиззи. Вначале я даже не пыталась. Я просто заметила, как ему нравится, когда я его поддразниваю.
— Китти!
— Не притворяйся, Лиззи. Как мама всегда говорила, если вы хотите поймать себе мужа, вы должны использовать все средства, которые есть в вашем распоряжении. У нас нет большого приданого, чтобы положить приманкой в капкан, но только посмотри, как хорошо у нас у всех это получается!
— Джейн завоевала мистера Бингли своими душевными качествами и достоинством.
— Ты забыла упомянуть ее красоту, дорогая сестрица.
— Она не использовала ее сознательно!
— А ей и не приходилось думать над этим. Лидия немного поскользнулась, слишком щедро раздаривая свое обаяние направо и налево, но, к счастью, ей удалось спастись.
— Но я-то нисколько не одобряю такого коварства!
— Говори что хочешь, Лиззи. Наша мама считает, что наверняка наступил какой-то момент, когда ты поняла, что мистер Дарси восхищается тобой. Другие девушки стали бы бегать за ним, и его восхищение превратилось бы в презрение. Ты же, в этом можно не сомневаться, наоборот, задрала нос и посмеялась над ним. Он так привык получать все, чего только ни пожелает, что самолюбие не позволило ему дать тебе улизнуть.