Гори жить
Шрифт:
— Что делать, потоскуем, — согласился Майк.
Он отыскал на сайте журнала «Вокруг света» статью о вулкане Килиманджаро и с интересом пролистывал материал. Почти шесть километров высоты. Несколько туристических маршрутов к вершине. Для альпинистов — отдельный путь, по-своему сложный и по-любому опасный из-за камнепадов.
— Как мы пойдем, Алекс?
— Маршрутом Лемошо, — прозвучал незамедлительный ответ. — Шесть дней с учетом акклиматизации. Все-таки мы с тобой прямо с уровня моря…
«Ну, парни мы вроде крепкие, —
«Неподготовленные восходители и суетливые туристы, — предостерегал журнал, — рискуют остаться без позитивных впечатлений. Пренебрежение акклиматизацией при подъеме на шестикилометровую высоту оборачивается полуобморочным состоянием на вершине Килиманджаро.
Здоровый человек, даже атлет, «прибежавший» на гору, испытывает кислородное голодание: его организм не успевает приспособиться к разреженной атмосфере. В условиях недостаточного газообмена мозг лишается способности воспринимать новую информацию. Запоминание происходящего идет из рук вон плохо.
Спустившись к подножию и придя в себя, горе-путешественник обнаруживает пробелы в собственной памяти…»
— Ты ходил раньше на Килиманджаро?
— Всеми разрешенными и всеми запрещенными маршрутами, — безо всякой горделивости сообщил Алекс. — Всего раз пятьдесят.
— Ого!
— Я тут гидом работал, спасателем в альпгруппе. Хорошее место. Колыбель человечества, можно сказать. Для меня это важно.
— Опасно тут?
— Мрут понемногу, — качнул головой бывалый альпинист. — Кто от старости, кто с перепою. Народу в гору прет тьма-тьмущая, за сезон несколько десятков тысяч. Так что чисто статистически цифра совсем небольшая. Но вообще в горах опасно, да.
— Зачем же ты ходишь в горы?
— За людьми. Точнее, веду туда людей, чтобы они стали настоящими. Только преодоление себя делает человека человеком.
— Ты и меня сюда притащил для этого? — вскинул брови удивленный Майк.
— Исключительно для этого, — бесстрастно подтвердил Алекс.
— А если мне не понравится?
— Вернешься на пляж кататься на доске и трахать восторженных дурочек. А-а, ну да — еще умиляться бедненьким негритятам.
— Разве это плохо?
— Не плохо, — Алекс повернулся к собеседнику и посмотрел ему в глаза. — Но и не хорошо. Это никак.
«Сумасшедший какой-то, — подумал Майк, — зря я с ним связался. Просто замечательно, что с нами идут носильщики и сопровождающий». И спросил:
— А ты знаешь, как хорошо? Знаешь, как надо?
— Конечно, — без тени сомнения сказал Алекс. — И не только знаю, но и делаю. Всю жизнь.
«Точно ненормальный, — решил Майк. — Весеннее обострение, что ли…»
К машине подходил гид с пачкой выписанных бумаг.
— Олл райт, гайз! — радостно сообщил
Майк спрятал телефон в карман и уставился в окно.
* * *
Перед ужином Алекс предложил Майку спуститься в бар. Рюмка джина разогрела кровь, а бокал пива освежил чувства.
— Вы ведь все, в том числе и ты, — толковал Алекс, — живете неправильно. Только и делаете, что потребляете.
— Мы — паразиты на теле общества! — с пафосом произносил Майк и нетвердой рукой поднимал бокал. — Кто-то же должен? За нас!
— Человек должен созидать! Строить! Преодолевать трудности! — горячился Алекс. — Как ты не можешь понять?
— Почему не могу? — Майк подливал «Бифитера» себе и Алексу. — Мне мама об этом каждый раз говорит. Священная триада обязанностей: родить ребенка, посадить дерево, построить дом. Дом могу хоть сейчас! Садоводство — это не мое… Рожать не умею! Знаешь анекдот? «Может ли мужчина родить?» — спрашивают у армянского радио. «Наука утверждает — нет, — отвечает радио, — но опыты продолжаются!»
— Да я не о том, — отмахнулся Алексей, даже не улыбнувшись, — я в большом масштабе. В общем смысле!
— Ой, ладно, — возражал Майк, — ну, что может насозидать человек? Мы — инструмент энтропии! Так устроена вселенная!
— В том-то и дело, что не так! — восклицал раскрасневшийся собутыльник. — Человек способен и создавать, и главное, инициировать созидательные процессы. Нас, быть может, именно для этого и сконструировало мироздание — а мы сопли жуем.
— Не сопли, — возражал Майк, пытаясь подцепить вилкой закуску, — а сушеную каракатицу. С красным перцем и заношенной солдатской портянкой, судя по аромату. Ну, допустим, мы на весь бар — два созидателя…
— Допустим, — кивал, соглашаясь Алекс.
— … и у нас впереди ужин.
— Ужин! — подтвердил Алекс.
— Так скажи, брат созидатель, можем мы сделать так, чтоб здесь, на краю света, нам на ужин подали… — тут Майк на секунду задумался, — борща со сметаной?
— Сметаны тут не сыскать, — заметил Алекс, — а насчет борща — будь спокоен! Лучший американский рецепт. Повар стажировался у заезжего специалиста.
— Ух ты! Так он и гречневой каши наварить может? И селедку под шубой замиксует?
— В Сибири говорят: если зайца бить, он спички зажигать станет. Но мы не в Сибири! Пойдем, пора…
Они прихватили недопитый джин и прошли в обеденный зал. Накрытый стол уже ожидал их. Они уселись, и официант привез две больших тарелки под высокими, сверкающими серебром крышками.
Майк открыл свое блюдо — и о, чудо! Перед ним курилось паром бордовое озеро овощного отвара с архипелагом островков свиной грудинки, порозовевшей от томата и свекольного сока; небольшим айсбергом взбитых сливок — «Лишь бы не сладких!» — пронеслось в голове у Майка, и кружочками янтарного жира на поверхности.