Гори жить
Шрифт:
— Борстчш… — с трудом выговорил официант. — Модн амэрикэн расыпей! Уис грэйсид аппл энд винигар.
«С тертым яблоком и винным уксусом…» — ужаснулся Майк, а официант тем временем поставил на стол две корзинки со свежими, только из печи булочками, и две крохотные розетки с горками зеленого соуса и утопленными в нем горчичными ложечками. Пахнуло аппетитным чесночным ароматом.
— Э комплимент фром э шеф! Спешелли фор гестс фром Раша! — торжественно объявил официант и с достоинством удалился.
Против опасений, сливки оказались не подслащенными, а подсоленными,
Майк и Алекс налегли на еду. Джин так и остался недопитым.
* * *
Восхождение на Килиманджаро, вспоминалось потом Майку, представляло собой неспешный поход с максимальным напряжением сил в последний день. Выходили они утром, после раннего и легкого завтрака, но шли недолго, и вскоре портеры уже сгружали баулы и растягивали палатки. Акклиматизация требует постепенности, настоятельно объяснял гид — высокий, атлетично сложенный танзаниец.
После остановки Алекс с Майком всякий раз уходили вперед, кружили по живописным окрестностям, а в лагерь возвращались лишь для еды и ночлега.
Сопровождающий беспокоился, но молчал, признавая приоритет Алексея. Алекс же делал все, чтобы открыть Майку красоту горной природы и пробудить в нем желание к покорению вершин.
Мог бы и не стараться! Майк и сам вошел во вкус. Его поразило скорое, происходящее буквально на глазах чередование природных зон. Вот они шли по тропическому лесу — все вверх и вверх, среди сырых зарослей и в тени густых крон, а вот вышли на опушку — и лес кончился! Дальше наблюдались лишь отдельные деревья да куртины кустов, совсем не тропических, — да роскошные виды на подножие вулкана.
Они шагали по обширным склонам, заросшим вереском и диковинными деревьями, встречающимися только на Килиманджаро. Алекс рассказывал Майку про растения, но на ходу и говорилось, и запоминалось плохо; а когда они вечером расстилали карематы, чтобы лежа поглазеть на звезды, речь заходила о другом.
— Горы, Майк, — говорил Алекс, — не самоцель. Каждое восхождение, каждое покорение вершины заставляет человека концентрировать все свои возможности и учит тратить силы не на пьяный треп с друзьями и не на оргии со шлюхами, а на дело.
Кто взобрался на семитысячник, тому уже не интересно выделяться среди товарищей уникальными покупками и экзотическими методами уничтожения здоровья. У него есть нечто большее, чем счет в банке. Семь тысяч метров высоты важнее семизначного числа в чековой книжке.
Покоритель семикилометровой вершины входит в тот немногочисленный клуб землян, которые сумели преодолеть и враждебные внешние силы, и собственное безволие, и которым мироздание готово доверить нечто большее, чем унылое ожидание собственной кончины.
У такого человека меняется всё — начиная с отношения к делу. Вот у тебя сейчас бизнес какой?
— Финансовые инвестиции, — ответил Майк. — Фондовые биржи и все такое.
— То есть ничего
— Ну, это спорное утверждение! — не согласился Майк. — Я и такие как я — смазка в двигателе мировой экономики. Мы повышаем температуру всего экономического организма и ускоряем оборот капитала.
— Вы имеете дело не с теми деньгами, которые изобрели древние и которые были реальным эквивалентом труда. Вы оперируете выдуманными ценностями, виртуальными суммами, за которыми не стоит ничего, кроме людской алчности, — настаивал на своем Алекс. — Но стоит тебе хоть единожды взобраться на Пик Коммунизма — да хоть бы и пониже, главное чтоб не проще — и ты захочешь другого, настоящего…
— А от эфемерного бизнеса, хоть он и приносит реальный доход, откажусь?
— Откажешься!
— Алекс, так не бывает. Ты говоришь наивные вещи!
— Ты убедишься сам.
— На вершине Килиманджаро?
— Нет. Позже… Килиманджаро — твой трамплин, его вершина — крючок, на который ты клюнешь.
Заслышав про поклевку, Майк, в свою очередь, рассказывал Алексу про глупых макрелей и дорад, которые увлеченно клевали на их с Джули крючки — и таки да, взмывали к звездам. Своего рода альпинизм!
— Похоже, — соглашался Алекс, и прекращал утомительную для собеседника агитацию.
Продрогнув — ночи на склонах вулкана холодны — они сворачивали коврики и спешили в палатки. Следующим вечером история повторялась — однако на сей раз Алекс не вспоминал о бизнесе.
— Посмотри, сколько звезд в небе, — говорил он, и Майк всматривался в черноту, сверкающую тысячами цветных брызг. — Вся эта бездна энергии и материи кипит! Половина сил стремится объединить флуктуации полей в стабильные образования элементарных частиц, а из них уже строит атомы, звезды, галактики.
Другая половина сил разрушает созданное — и галактики рассеиваются, звезды гаснут, а материя хаотически распадается. Когда энергия превращений иссякнет — исчезнет все, в том числе и пространство. Если бы тебе пришлось выбирать, на какую сторону ты бы встал? Присоединился бы к создателям? Или заделался разрушителем?
— Не знаю, — откровенно ответил Майк. — Строить интересно, но взрывать тоже неплохо.
— Пока не знаешь, — уточнял Алекс, — но если увлечешься альпинизмом — выберешь сторону конструктивистов, а не деструкторов.
— Да свершится чудо! — резюмировал Майк. — Аминь!
И они спешили в палатки.
* * *
В вечер перед восхождением на вершину Алекс настоял на долгом отдыхе: вставать предстояло не просто затемно, а в полночь. Улеглись после обеда, но спалось Майку неважно: на высоте вообще трудно выспаться. Однако в час ночи они уже бодро шагали вверх по склону.
Очередь таких же восходителей не давала разогнаться.
— Ничего, — говорил Алекс. — Наша цель — рассвет! Если повезет и обойдется без туч, мы увидим поистине прекрасное зрелище. Такого не увидишь ни с самолета, ни даже с МКС. Если не повезет с погодой и километром ниже нас сплошь лягут облака, впечатления я гарантирую самые незабываемые.