Гори жить
Шрифт:
Майк отвернул крышку, понюхал, но запаха не почувствовал. Батончик тоже казался ему безвкусным — так он замерз.
— Пол литра кальвадоса, пол литра чая, — объяснил таксист. — Всегда с собой вожу, когда холодно. Молодым был, мы на ралли выступали. «Русская зима». Слыхал про такое?
Майк не слыхал.
— Ну, неважно. Всегда с собой термосок пунша брали. Ты отхлебни, отхлебни. Он горлодерный, этот кальвадос, но пробирает отлично. Давай, тебе надо!
Майк налил полкрышки пунша и медленно выпил. Жидкость радовала теплотой и умеренной сладостью,
— Я и тогда таксистом работал, — рассказывал водитель, пока Майк дожевывал шоколад с начинкой. — Ездили на Волгах. А Волга — такая чекалда, едет-едет, и вдруг хоп! Встала. То ли реле-регулятор навернулся, то ли проводок от трамблера отошел. Пока найдешь, залубенеешь. А пуншика жахнул — и банзай, можно дальше рулить. Ты откуда сам-то?
— Из Москвы, — ответил Майк, ощущая, как по телу разливается тепло, а на душе веселеет. Не так уж и слаб этот коктейль, оказывается!
— Ездят по Москве Волги-то? Или уже забыли, как выглядят?
— Да полно!
— Дубовая машина, хрен ты ее угробишь, — кивнул таксист. — Но задрочит любого! Ни дня без поломки! Что за чудо-техника, не передать словами… Зовут-то тебя как?
— Майк. Михаил то есть.
— Миша, значит… Ты как здесь оказался, Миша? На краю света?
— Иду из Порту… Эль Камино де Сантьяго, знаете?
— Слыхал… Кем работаешь, Михаил?
— Управляю компанией.
— Менеджер, значит, — понимающе кивнул таксист. — Помню, помню… Не знаю как щас, а в наше время управлять было просто. В любой сложной ситуации ищи кого отметелить с пользой для дела. Правильно нашел — проблема рассасывается как не было.
Майк удивился, но вспомнил, как сам ходил по офису с битой в руках.
— Иногда угроза даже эффективней «метели»…
— Как правило! — согласился толстяк. — Вижу, правильный ты менеджер!
Они оба рассмеялись.
— Давно вы сюда перебрались? — поинтересовался Майк.
— Да лет уж двадцать пять… В перестройку бросил таксовать, занялся кручу-мучу всякими… Нашел способ, рискнул, выгорело — и все, дальше можно не работать. Наших тут в Испании много! Кидняк — не западло, понимаешь? Особенно грамотно построенный…
— Понимаю, — ответил Майк, хотя не особенно понял, о чем идет речь. — Сейчас все по-другому.
— Да ладно? — изумился таксист. — Что, люди другими стали? Когда успели? Человек человеку волк, Миша…
— А чего в такси вернулись? — спросил Майк, чтоб не возражать. — Ностальгия?
— Отчасти… — усмехнулся водитель. — Пусть видят: беден, мол, баранку на старости лет крутит. У меня дочка в Назаре, внуки… Пусть ей останется.
В Назаре? Тут Майк вспомнил, что Джим говорил ему о справедливости и океане. Дескать, кто полез волну седлать, а права на то не имеет — тому капут. Значит, гибнут серферы в Назаре чаще обычного?
— Часто бываете там?
— А как соскучился — так и еду. Пятьсот
— Там, говорят, на зимних соревнованиях по серфингу люди вечно калечатся, тонут. Не слыхали?
— Убиваются редко, — пожал плечами таксист. — Народ-то и собирается на волны поглазеть да вдруг кого по скале размажет, чтоб не пропустить. По полгода потом обсасывают… Но этой зимой — тьфу-тьфу — бог миловал. Мне б дочка сказала, она там всё знает.
«Как странно, — подумал Майк. — То ли Джим ошибается, то ли мужик не в курсе».
Молчание затянулось. Водитель коснулся панели, и откуда-то сзади, прямо из-за спины, оттуда, где над задним сиденьем теснились динамики, заиграл аккордеон, а бодрый мужской голос запел об итальянской девчонке, которая всем нравится, но всех отшивает; причем запел так, как будто сидит здесь, в машине, и напевает специально для Майка и беглого русского за рулем.
— Альдо Конти, — прокомментировал водитель, — «Ладзарелла». Музыка, которую слушал подростком — это на всю жизнь!
И не успела отзвучать задорная песенка, как они приехали в Валенсу.
* * *
С этого момента препятствия на пути Майка в Сантьяго-де-Компостело исчезли. В гостинице он больше часа пролежал в ванне с горячей водой, но холод уходил из глубины его тела понемногу, по капельке, и длилось отогревание до самой ночи. В магазинчике напротив он купил и высокие непромокаемые ботинки, и термобелье, и перчатки с электроподогревом — отвалив за вещи сумму, достаточную для приобретения подержанного автомобиля.
Жадный торговец все норовил осчастливить неожиданного покупателя то треккинговыми палками раздвижной конструкции, то коньячной фляжкой из чистого — судя по цене — золота, то рюкзачищем, способным — если верить рассказу продавца — нести не только груз, но и самого путника.
Дождь, ветер и холод сопровождали Майка неотрывно — но уже как-то равнодушно, без настойчивости и задора, и даже не пытались всерьез уязвить хорошо экипированного путника.
Шагалось легко и быстро — остаток пути до Сантьяго занял неполных четыре дня — хотя Майк и не особо спешил. Стертая нога быстро заживала, начавшийся было герпес прошел бесследно. Внутренний голос беспокоился о других болезнях, связанных с переохлаждением, но помалкивал — и простуды не наступило.
Стало легко и на душе. Джули вспоминалась без боли, с благодарностью и щемящим ощущением ушедшего, но все еще такого памятного наслаждения. Он больше не ждал и уже не жаждал увидеть ее. Та женитьба на Эридании… Смешно и вспомнить! Такое ребячество, ей-богу… А ведь именно на свадьбе он в последний раз говорил с Лили, и ее уже точно не вернешь. Несправедливо!
«Тьфу, черт, прости господи, — подумал Майк, едва слово «несправедливо» прозвучало у него в голове. — Далась же мне эта справедливость!»