Горничная Карнеги
Шрифт:
— Да, — сказал он и судорожно сглотнул. Никогда прежде я не видела его столь нерешительным и беззащитным. — Между нами стоит барьер. Не такой трагический, как между Альфредом и Виолеттой, но тем не менее вполне настоящий. Звучит нелепо, да. Потому что даже при нашем нынешнем положении хозяина и служанки мы с вами абсолютно равны. Я приехал в эту страну нищим иммигрантом, причем будучи ниже вас по рождению. — Он помедлил, порывисто вдохнул и продолжил: — Но я все же надеюсь, что не ошибся, когда взял на себя смелость предположить, будто наши чувства взаимны. Как чувства Альфреда и Виолетты.
Я подняла
— Вы не ошиблись.
Он взял меня за руки и спросил:
— Правда? — Его голос дрожал от волнения, словно он не решался поверить моим словам.
— Да, правда. Хотя я понимаю, что в это трудно поверить, ведь год назад я сама вас оттолкнула. — Его взгляд вспыхнул надеждой, и я нерешительно замолчала. Но все же заставила себя продолжать. Я должна была это сказать, хотя теперь и мой собственный голос дрожал и срывался от страха перед его вероятной реакцией и из-за смешанных чувств, разрывавших мое сердце. — Тем не менее нельзя давать волю эмоциям. Вам известно, что я помогаю семье деньгами, которые зарабатываю, служа горничной, и ваша ко мне привязанность способна все усложнить. Я не могу потерять должность и лишить своих близких поддержки. Однако есть и другая причина. В высшем свете меня никогда не примут, а вы ясно дали понять, что стремитесь на самый верх. Поскольку там для меня места нет, то нет места и рядом с вами. У нас нет будущего, хотя я допускаю — может быть, и самонадеянно, — что вы этого хотели бы. Пожалуйста, поймите меня правильно. Я очень благодарна вам за все, чему вы меня научили, и за подаренные вами акции, которые очень помогут моей семье, но, полагаю, нам надо признать: у нас нет и не может быть общей дороги.
Эндрю смотрел на меня и молчал. Его молчание пугало меня сильнее любых слов, потому что он никогда не молчал и всегда знал, что сказать. А дальше произошло нечто еще более неожиданное. Он рассмеялся.
— Ах, Клара, вот за это я вас и люблю. Любая другая на вашем месте смягчилась бы сердцем после оперы, платья и моих слов и не отвергла бы мысль о нашем возможном совместном будущем. Но вы тверды духом, верны своим нравственным убеждениям и, самое главное, предельно честны. В вас есть все, что меня восхищает. Ваш отказ лишь укрепляет во мне уверенность в моих чувствах.
Я озадаченно нахмурилась. Наверное, это смотрелось комично, потому что, взглянув на меня, он рассмеялся еще сильнее.
— Ваши слова заставляют меня ценить вас еще больше и дают основания верить, что вдвоем мы сумеем преодолеть все преграды и создать постоянный союз. Клара, если вы разделяете мои чувства, то я хочу, чтобы вы стали моей женой.
— Я думала, вы хотите только богатства и доступа в высшее общество. — Мой голос снова задрожал.
— Однажды вы сами сказали, что мне надо прокладывать для себя другой путь. Родословная — это фактор случайности. Она не дает человеку права на общественное уважение. Истинного уважения можно добиться только добрыми и полезными делами. Стало быть, никакая «первая десятка» и все им подобные не имеют значения для меня. А вы имеете. — Он еще крепче сжал мои руки. — Могу я надеяться на ваше согласие?
Что мне оставалось? Я долго пыталась противостоять своим чувствам, зная, как сильно во мне нуждалась
— Да, Эндрю.
Даже произнося эти слова, я задавалась вопросом, правильный ли выбор сделала. Как я могла понять, что для него это не минутная прихоть и что его чувства ко мне никогда не изменятся? И как он себя поведет, если узнает, кто я такая на самом деле?
В карете было темно, лишь отблески уличных фонарей мелькали за окнами, но я услышала и ощутила, как Эндрю придвинулся ближе ко мне. Его голубые глаза, теперь казавшиеся почти черными, блестели даже во мраке, и я почувствовала у себя на губах его жаркое дыхание.
— Мы найдем выход, Клара. Мы будем вместе. Я даю слово.
Его мягкие губы прикоснулись к моим, и я подумала, что он действительно найдет выход. Он всегда добивался поставленных целей. Может быть, моя судьба и впрямь будет похожа на судьбу героини «Авроры Ли», которая, преодолев многочисленные преграды, все-таки обрела счастье с любимым мужчиной?
Глава сорок вторая
Тайные встречи в парке. Мимолетные соприкосновения пальцами на ходу. Жаркие деловые дискуссии в коридоре для слуг. Шепоты в темной гостиной, когда миссис Карнеги ложилась спать. Мое время в Нью-Йорке складывалось из обрывочных минут — быстротечных, но ценных, — когда мы планировали будущее, надеясь, что Эндрю подготовит почву и сумеет убедить мать принять наши с ним отношения. Я разрешила себе надеяться на то, что мои сокровенные мечты — спасти семью и быть с Эндрю — все-таки осуществятся
Но когда мы вернулись в Питсбург, нас встретил совсем не такой «Ясный луг», каким мы его оставляли. В этом доме хозяйничала молодая чета Карнеги, которая прекрасно обжилась в Хоумвуде за несколько месяцев нашего отсутствия. Визитные карточки, адресованные миссис Карнеги, предназначались уже не моей хозяйке, а жене младшего мистера Карнеги, и бывшая мисс Люси Коулман теперь составляла ежедневное столовое меню и отдавала распоряжения экономке. Иногда после обеда в «Ясный луг» приезжали друзья Тома Карнеги — сыграть пару партий в бильярд. Молодожены часто музицировали вдвоем в гостиной и вместе читали в библиотеке.
Лишь штат прислуги остался прежним. Мистер Форд продолжал готовить свои кулинарные шедевры, сияя неизменно приветливой, теплой улыбкой, как будто его собственная семья до сих пор не считалась пропавшей без вести. Мистер Холируд, его команда лакеев, миссис Стюарт, Хильда и постоянно меняющийся состав кухонных помощниц исправно несли свою службу. Занимаясь привычными хозяйственными делами и поддерживая «Ясный луг» вроде бы в прежнем состоянии, они лучше остальных знали, насколько все действительно переменилось в доме при новых хозяине и хозяйке.