Горны Империи

Верещагин Олег Николаевич

Денис засмеялся:

– Молодец! – Как всегда, если он видел чужой успех, мальчишкой овладело радостное чувство. – Давай дальше, все твои!

Ободренный успехом, Мишка пошире расставил ноги и тремя выстрелами в приличном темпе разнес в брызги еще три мишени. Но потом опять промахнулся – и, опустив оружие, смущенно посмотрел на Дениса.

– Нормально, нормально, давай дальше, – ободрил его тот.

Последние три пули Мишка вогнал точно в мишени и облегченно-гордо вздохнул.

– Ну вот – теперь чистить, – поощрительно кивнул

Денис. – А вообще, очень даже неплохо. Когда свою купишь – тренируйся почаще, не жалей патронов.

– А из пестика постреляем? – спросил окрыленный похвалой Мишка.

…Они постреляли из «пестика» и еще из ружья – а что? Потом почистили оружие, сидя рядом на еще не сгнившем повалыше – и Мишка предложил с какой-то заминкой:

– Пошли… на другой пляж, тут есть рядом. Искупнемся.

Причин заминки Денис не понял и с радостью согласился. Тем более что пляж и правда был рядом – за речным поворотом. Причем настоящий песчаный, а не галечный. Денис до такой степени захотел в воду, что даже не заметил, как Мишка, прежде чем раздеться, прислушался и огляделся.

Правда, в воде – неожиданно холодной и быстрой по низу, из-под ног на мелководье стремительно высасывало песок – он стал совершенно обычным. К разочарованию Дениса, река оказалась неприлично мелкой, едва по бедра, поэтому плавать было неинтересно, а нырять – вообще невозможно. Зато можно было окатывать друг друга фонтанами воды из-под ладоней. И все-таки, когда мальчишки выбрались на берег – греться, – Денис не преминул заметить:

– У нас в сто раз лучше купаться. У нас – море.

– У нас тоже близко море, а на прудах я тебе еще раз говорю – дна нет.

Денис, начавший сложную и приятную процедуру потягивания на песке, не ответил, но про себя постановил, что на этих легендарных прудах он побывает, хоть мир рушься. Как это – нет дна?!

Как по заказу, над берегом выкатилось солнце, и мальчишки долго валялись на песке, сохли. Потом Денис, лениво повернув голову, спросил:

– Миш, а тебе не жалко будет уезжать на ферму? Все-таки родной поселок.

Он вздохнул, подумав о Петрограде.

Мишка сел и долго молчал, только сыпал на коленки красноватый песок, внимательно следя за тем, как песчинки бесшумно струятся по высохшей коже на ступни или застревают в невидимых волосках. Потом вскинул голову и с непонятным вызовом в голосе – отчаянным, как будто Денис возражал – сказал:

– Я ненавижу шахты. Все беды у людей от них.

– Скажешь, – лениво ответил Денис, переваливаясь набок. – Шахта – это просто место, где люди работают.

– Там страшно, – тихо сказал Мишка, опуская глаза и становясь вдруг каким-то беспомощным. – Там даже люди другие. Наверху человек как человек, а там – как дуреет… – Мишка еще ниже опустил голову. – Ты не знаешь, ты там даже не был, а я работал… – Он передернул плечами, как будто по спине провели холодным. – А знаешь, какой у меня был отец?! – В голосе Мишки прозвучало такое отчаяние, что Денис

тоже сел.

А Мишка отрывисто продолжил:

– Его даже не нашли. Совсем. Ни его. Ни еще одиннадцать человек. И вместо него пошел работать я, чтобы было что жрать…

– Миш, – осторожно сказал Денис. – Но ты понимаешь… Вот я приехал из Империи. А у нас там даже свет не всегда есть. Электричество. Нам нужно то, что добывают у вас. Ну как шахта может быть злой?! Злые люди, которые не покупают оборудование нормальное, скафандры, все такое… Отец с ними разберется – и тогда… – Денис понял, что его слова не доходят до Мишки.

Тот поднял глаза – злые, но сухие – и упрямо произнес:

– Я все равно туда не пойду. Даже тогда. Даже если там все кафелем облицуют и фонтанчики с водой поставят через каждый шаг. Потому что мне все равно будет казаться, что там все черепами вымощено, ты понимаешь?

– Мишка, – Денис придвинулся ближе. – У тебя же и сестра пропала, да?

Мишка полоснул таким взглядом, что Денису стало не по себе, но он продолжал упрямо и уже уверенно:

– У кого что… Так что ж теперь, весь мир ненавидеть? Небо – за то, что солнце редко показывается, а туч много?

– Знаешь, как я даже о таком небе мечтал – там? – Мишка вздохнул. – И что ж, бывает, что и весь мир ненавидят. Один парень мне так и говорил: хочешь выжить – ненавидь всех и все.

– Ну он и дурак! – в сердцах выкрикнул Денис. – И ты же не стал таким?!

– Я, может, и стал бы, – Мишка вновь вздохнул. – Но ты тоже прав. Хороших людей много, только они беспомощные. Я вот Бахуреву поверил, а сейчас нет-нет да и подумаю: а если не получится?

– И ты дурак, – Денис копнул ногой песок. – Разве мы бессильные?

– А разве вы хорошие? – спросил Мишка. – Ты же сам говоришь – вам наша руда нужна. Вот вы всех этих хозяев поразгоните, а сами на их место сядете. Тогда нам как?

Денис беспомощно открыл рот. Заявление было дремучим, глупым, диким… и… и… и на него нечего было возразить – в смысле, возразить так, чтобы Мишка поверил.

И, как нередко бывает, на помощь пионеру пришел почетный член организации товарищ Случай. Правда, сделал он это, как тоже бывает нередко, довольно своеобразно.

Пока Денис обдумывал сокрушительный ответ, Мишка поднялся на ноги, помрачнел и выругался, глядя за плечо Денису. Тот быстро обернулся и тоже встал.

По песчаной косе неспешно шли четверо мальчишек – примерно одного возраста с Денисом и Мишкой. Хорошо одетые – в легких рубашках, шортах, спортивных тапках. Двое несли небольшие сумки. А в шагавшем впереди парне Денис неожиданно узнал того, который пару дней назад останавливался около калитки во двор Третьяковых и пренебрежительно сплевывал.

Судя по всему, он тоже Дениса узнал. Подошел почти вплотную – Денис краем глаза заметил, как Мишка набычился и сжал кулаки, – а его приятели остановились шагах в десяти. Опустили сумки.