Город, где ничего не случается
Шрифт:
– Ты тут перед нами не придуривайся, - металлическим, пугающим, как на днях по смартфону в "Рассвете", голосом сказал Морской, - сам же должен мозгенками своими куцыми сообразить, что я бы из-за ваших любовных эскапад сюда не явился бы... Это царь Берендей в сказке разбирался, кого и почему жених бросил и как он при этом невесту назвал, а мне недосуг в чужом белье копаться, а раз я пришел - значит, дело будет посерьезнее!
– А я че?
– совсем скис Степка, И до Ники долетел запах пота и несвежих носков "донжуана".
– Чего я ей сделал такого-то?..
– Ты ведь влип
– А кто, кто ваще швырялся?
– заблажил Степан.
– Вы докажите сперва, а то наговорить любую х...ю можно!
– Не матерись!
– Морской не повысил голоса, но Степка дернулся и посерел от страха.
– Мы тебе не твои собутыльники. Язык придержи, здесь женщина!
Вероника покосилась на него: "Спасибо, но я и сама в состоянии одернуть хулигана!". И сказала:
– А табличку "Ведется видеонаблюдение" над входом вы видели? Да, это техническое новшество добралось уже и сюда. Так что я не сомневаюсь, что видеокамера у входа прекрасно засняла ваше лицо и то, как вы бросаете в витрину кирпич.
Степан молчал, насупившись и ковыряя носком ботинка щербинку в асфальте.
– Так что влетел ты, - вступил в разговор Гершвин, - порча чужой частной собственности - дело подсудное. Да еще с тобой несовершеннолетние граждане были, которых ты хотел "рюмкой чая" угостить. Плюсуем еще спаивание несовершеннолетних...
– адвокат щелкнул пальцами.
– Знаешь, на сколько ты сейчас накуролесил?
Лицо Степы вытянулось и заблестело от пота. Вид у парня был совсем уже несчастный. Видно было, что к такому повороту событий он не готов и не ожидал, что его развлечения могут иметь столь неприятные последствия. Почему-то он тут же поверил этому здоровяку, которого сразу узнал. В мамашкиных любимых ток-шоу про всякие судебные разборки этот чувак всем круто надирает задницы.
– А почерковедческая экспертиза в два счета подтвердит, что анонимное письмо написали и следователю в окно подбросили тоже вы, - запустила следующий шар Вероника. И по лицу Степки поняла, что бросок оказался удачным. Это был настоящий призовой страйк. У Степки на лице была уже настоящая паника: "Ну я попал!". Наум уже хорошо напугал этого недомерка, а она довела дело до конца.
– Да и отпечатки с бумаги снять - дело нехитрое. Вы ведь не в перчатках писали записку?
– Неа, - промычал Степан.
– Скверно, - покачал головой Наум, - а если еще и выяснится, что ты у нас гражданин соврамши, ты еще и за клевету схлопочешь. Статья 119, часть 2, до двух лет лишения свободы. Клевета, содержащая в себе обвинение в тяжком преступлении!
– Да какое преступление, вы че?!
– жалобно взвыл Степка, - я только написал, что она с "качком" заезжим в "Онего" шлялась, и все! Вы мне дело-то не шейте!
– Отлично, "феню" блатную ты уже освоил, - Морской неспешно закурил "Трисурер", - на зоне быстро освоишься.
– Вы себе совсем
– А я че? Я, по ходу, учусь, мне работать некогда!
– огрызнулся Степан.
Морской коротко рассмеялся:
– Учишься! По "баттлам" в стрелялках ты, наверное, отличник! Видели мы, как ты учишься - чуть монитор носом сопливым не проткнул!
Степка оглушительно шмыгнул носом и вытер его рукавом:
– А это, короче, мое личное дело, как свободное время проводить, и нечего тут стебаться! Я вам не указываю, как вам, по ходу, отдыхать!
– Ого. Развоевался. Святое задели, - констатировал Морской так тихо и вежливо, что Степка тут же стих и как будто стал меньше ростом.
– Я тоже учился, - продолжал Виктор, - но не в вашей шарашкиной конторе, где преподавателям все до фонаря, а вы и рады балбесничать, а в Питере. Там спрос совсем другой, сто потов сгоняли со студентов, но я находил время подработать, дармоедом не был. Поэтому сейчас я имею то, что имею, а ты так и будешь находить сто отмазок, лишь бы не напрягаться, ныть, что мир устроен не так, как тебе хотелось бы, и злиться на тех, кто достиг большего, и на девушек, которые тебя отвергли; в общем, на всех, кроме себя.
– А че вы оскорбляете?!
– у Степки даже голос сел от обиды.
– Че за наезд? Посадить хотите, по ходу? Так я это, пошутил с письмом, ну, обознался! У меня, короче, реально зрение плохое, я не рассмотрел того чувака. Смотрю, бычара упакованный, с Анжелкой в "Онего" заваливает, ну и подумал, в натуре, что это один из тех, которые на ихнего батю наезжали! Чистуху напишу и все дела; ну, Федька мне пятак начистит, и всего-то, а вы тут наезд устроили...
– Не истери, - оборвал его Гершвин, - и не думай, что сможешь так просто вывернуться: извините, обознался, больше не буду. Тебе уже сколько лет? Двадцать? Все, давно совершеннолетний, и отвечать будешь тоже по-взрослому...
– Ну, ..., ..., в натуре, - проныл Степка.
– И маты свои придержи, - рыкнул Наум, - тут твоих "телок попроще" нет. А то мы тебе еще и сквернословие в общественном месте прибавим! По закону давно запрещено!
– Да чего вы вообще примотались?!
– вскинулся Степка и тут же жалобно затянул:
– Ну я не въезжаю, реально, чего вы от меня хочете-то?!
– "Хотите", а не "хочете", - поправил Гершвин.
– Ты сам додумался анонимку на Анжелу написать или кто надоумил?
– И как часто ты бывал на ферме у Кротовых?
– добавила Вероника, предположив, что по крайней мере поджечь сеновал Степка вполне мог бы. Да и насчет пакета, который показался Федору знакомым, тоже интересно выяснить... Надо сказать Науму, чтобы расспросил младшего Кротова об этом, лучше тет-а-тет.
– Случалось ли так, что ты заходил к ним по-английски?