Город из воды и песка
Шрифт:
— Или аденому простаты, — подхватил Войнов.
— Гастрит.
— Язву.
— Геморрой.
— Нет, геморрой не надо, — покачал головой Войнов, приподнялся на локте и, подвинувшись к Вольфу ближе, навис над ним, всматриваясь тому в глаза, а потом запустил пальцы ему в волосы. — У тебя восхитительная задница. И терять бы её не хотелось, — рассмеялся он.
— Ты бы хотел со мной остаться? — вдруг спросил Вольф. — Я имею в виду, со мной можно захотеть быть рядом? Вместе?
— Конечно. Почему нет? — как можно мягче ответил Войнов.
— Но ты бы со мной не
— Потому что я тебя не люблю, — честно сказал Войнов. — Я знаю, что ты замечательный человек. Привлекательный мужчина. Но для того, чтобы быть вместе, нужно больше. Мне нужно больше.
— Да. Я знаю, — поспешил поправиться, чтобы не быть неверно понятым, Вольф. — Это чисто гипотетически. Я спросил чисто гипотетически… Но некоторые же живут просто… Всю жизнь. И у них получается.
— К сожалению, это не про меня, — вздохнул Войнов.
— И, наверное, не про меня, — согласился Вольф.
— Но это же не помешает нам отлично провести вечер? — Войнов поцеловал Вольфа в плечо и немного потёрся носом. — Мне всегда нравилось, как ты пахнешь. И твоя кожа. Меня это заводит… Я хочу, чтобы ты расслабился и ни о чём не думал. Хотя бы на этот вечер. Хочу, чтобы тебе было хорошо, — сказал Войнов, проходясь поцелуями по внутренней стороне предплечья, плеча, по подмышечной впадине Вольфа.
— Буду думать только о тебе. Тем более это не так сложно, когда ты…
— Когда я буду тебя ласкать, вылизывать и сосать. М-м-м… такого вкусного… такого чистого… такого прекрасного. — Войнов повёл носом Вольфу по рёбрам, по безволосой груди, подул, звонко причмокнул, лизнул пупок и потом спустился к паху.
Член у Вольфа уже был полувставший, нежно-розовый, славный, так и манивший приласкать его, приоткрыть кожу и подразнить обнажённую головку языком, пропустить в горло и сосать глубоко и сильно, втягивая щёки. Войнов не стал предаваться эротическим раздумьям, а просто сделал то, чего ему невозможно хотелось. Вольф застонал и выгнулся, вцепившись Войнову в плечи, как только тот взял в рот и начал двигаться. И продолжал стонать и всхлипывать, пока Войнов от него не оторвался и, приподняв под колени, согнув восхитительные, с тонкими светлыми волосками ноги, не открыл себе доступ к не менее восхитительной, светлой, розовой дырке, которую он принялся ублажать с особым трепетом и рвением. Через пару минут Войнов заменил язык пальцами, а орально вернулся к жаждущему ласки члену Вольфа. Он сосал и массировал, толкался и гладил до тех пор, пока его рот не наполнился семенем, которое он сразу сглотнул, чувствуя себя счастливым и удовлетворённым не меньше самого Вольфа.
— Господи, Ник, как это было хорошо! — выдохнул Вольф первое после оргазма.
— Таблетки — это всё херня, — сказал Войнов, ложась с Вольфом рядом. — Совсем они тебе не мешают. Ты чудесный. Горячий. Супермужик.
— Нет. Это ты. Спасибо, Ник. Спасибо, — Вольф потянулся и накрыл губы Войнова поцелуем. — Давай я тебе тоже…
— Не, я норм. Давай лучше спать, Вольф. Обнимешь меня?
* * *
Понять, что происходит,
Войнов обнаружил себя в постели, в доме Рената. Он сел на кровати и не мог сообразить, что ему делать, откуда доносятся эти звуки: вой или плач. Он, видимо, проснулся в глубокую фазу сна и чувствовал себя словно оглушённая браконьерским взрывом рыба. Встал, вглядываясь в темноту. Тут вспомнил, что засыпал рядом с Вольфом, но Вольфа в постели не было, и только тогда до Войнова, кажется, дошло, откуда слышались звуки. Он бросился к двери в ванную комнату и дёрнул вниз ручку. Заперто. Войнов заколотил в дверь, позвал:
— Вольф! Что случилось?!
Но ответа не получил.
Войнов метнулся и зажёг свет в комнате, прошипел: «Чёрт! Блядь!» — задев большим пальцем ноги за комод. Но думать об ушибе было некогда. Он пытался понять, что происходит в ванной, что с Вольфом и почему тот не отвечает.
Войнов постучался и позвал опять, но по-прежнему безрезультатно. По звукам он догадывался, что с Вольфом случилась истерика или нечто подобное, что он, скорее всего, не совсем в себе, а может, ему стало плохо, в смысле — физически.
Войнов испугался, потому что когда, пусть заглушённо (будто с прикрытым ладонью ртом), но как-то абсолютно безнадёжно, безумно рыдает взрослый мужик — это страшно. Это значит, что дело совсем дрянь и надо действовать быстро. Поэтому Войнов начал ломиться и рвать ручку. Навалился на дверь, двинул плечом, ещё раз, с размаху. Он знал, что нужно выломать лишь шпингалет. Благо дверь была деревянная, без всяких хитростей и открывалась внутрь большой ванной комнаты, а запиралась с внутренней стороны только на шпингалет — по экологичному фен-шую.
С третьего раза дверь поддалась, и Войнов, выбив задвижку, влетел внутрь. Он кинулся к Вольфу, который скрючившись сидел на полу, между ванной и раковиной. Его трясло, крупно, припадочно. Он рыдал, подвывал, вцепившись одной рукой в волосы, а второй зажимая себе рот.
— Вольф! Что с тобой?!
Войнов первым делом обхватил содрогающееся непослушное тело как можно крепче, попытался разжать пальцы, впившиеся в волосы. Не допытывался, не повторял бесконечное: «Что случилось?» Ему и так было понятно — накрыло, держаться не было никаких сил, потому что слишком больно, невозможно терпеть. Войнов только приговаривал, сначала успокаивая, а потом поднимая Вольфа с пола: «Тише, тише, тише, всё в порядке. Не будешь же ты здесь сидеть всю ночь? Давай подниматься. Тихо. Вот так».
Придерживая Вольфа под руки, Войнов помог ему добраться до кровати. Там усадил и сам хотел опуститься рядом, но сначала вынужден был впустить Рената, который стучал в комнату.
— Что у вас происходит? — отыскивая глазами Вольфа, спросил Ренат. — Ник, что за…
— Нормально всё. Вольфа просто накрыло. С кем не бывает, — пытался объяснить Войнов. — Паршивый год. Нервы не выдержали. Вот это вот всё, понимаешь? Мы сами разберёмся. Не надо сейчас его трогать…
— Ты дверь, что ли, высадил?