Город-крепость

Гродин Райан

Крики посла затихают, когда мы наконец останавливаемся. Джин Линь тяжело дышит, гораздо тяжелее, чем должна, и, несмотря на холод, пот капает с кончиков её волос. Она все еще держит меня за руку, пальцы плотно переплетены с моими, как она делала, когда училась ходить.

Стоим в пустом и темном углу, смотрим друг на друга. Безмолвно. Стоим. Смотрим и не можем поверить.

— Мей Юи. — Она произносит мое имя и сжимает руки так крепко, что мне кажется, теперь она никогда меня не отпустит. — Это я.

После

всего, через что я прошла, что было со мной сделано, я думала, что слез у меня не осталось. Но при виде сестры — того, как она произносит мое имя, — что-то во мне ломается. По щекам течет соленая вода.

— Ты пришла за мной.

Джин Линь в моих объятиях уже не помещается, как раньше. Она почти такая же высокая, как я. Её лицо зарывается мне в плечо, так бывало, когда она была маленькой, но сейчас ей приходится нагибаться. Несмотря на куртку, я чувствую проступающие кости.

Когда мы наконец отпрянули друг от друга и посмотрели в лицо, изучающе её разглядываю. Веснушек стало еще больше. Все на носу. И...

— Твои волосы, — ахаю я и смеюсь сквозь остатки слез.

— Обрезала. — Она сглатывает и улыбается, но голос её дрожит. — Когда впервые пришла сюда, чтобы найти тебя.

— Впервые?

— Я погналась за машиной Жнецов, когда они тебя забрали, — объясняет Джин Линь. — Обрезала волосы, чтобы можно было сойти за мальчишку. С тех пор все это время я тебя искала.

У меня нет слов. Смотрю на неё, мою младшую сестру, и заправляю ей за ухо прядь искромсанных волос. Думаю о том, как она отрезала их и примчалась сюда, чтобы отыскать меня. Это выше моих сил. Это невозможно, несмотря на то, что вот она, здесь, и говорит об этом.

Но я помню, как Джин Линь загадывает желания. Как она говорит, что хочет, чтобы мы всегда были вместе. Для нее нет ничего невозможного. Даже в Городе-Крепости.

— Как ты меня нашла? — спрашиваю я и замолкаю. Знаю. Я вижу ответ на лице сестры, ощущаю его в своей груди, где все разрывается на мелкие кусочки.

Моя свобода стоила гораздо больше падающей звезды.

— Мей Юи... — Джин Линь смотрит на меня. — Парень, который приходил к твоему окну...

Закрываю глаза. Так холодно, что меня уже и не трясет. Люди дрожат лишь тогда, когда помнят, что значит находиться в тепле.

— Дей, — произношу его имя я, но это не помогает. Оно мне его не вернет.

— Да, — говорит сестра. — Что с ним случилось?

— Дей, — повторяю я его имя, но вокруг него пустота. Она с зазубренными краями, она воет, как мое окно с дыркой, впускающей зимний холод. Я не хочу говорить то, что произношу дальше, потому что тогда мои слова станут реальностью. Но даже невысказанное не сможет остановить две пули, выпущенные из пистолета Лонгвея. — Дей мертв.

Джин Линь

Слова сестры ножом бьют под ребра. Они горячи и молниеносны.

Ничего, кроме боли. Мне требуется минута, чтобы осознать сказанное. Чтобы разгорелся огонь.

— Приехал посол и обвинил его во всех грехах, — говорит Мей Юи. Она закрыла глаза. Веки трепещут, словно крылья мотылька. — Лонгвей застрелил его.

Мертв. Дей.

Я отказываюсь ставить рядом эти два слова. Они не подходят друг другу. Я же совсем недавно была рядом с ним. В переулке. Он выглядел таким сильным. Таким уверенным. Таким живым под светом окна.

Но он знал, что это произойдет. Ты же вытащила свою сестру. Убирайся отсюда как можно дальше. И не оглядывайся. Он понимал, что я должна это сделать.

Мей Юи едва дышит рядом со мной. Её дыхание похоже на шелест умирающих листьев, рвущуюся бумагу. Я слышу его и вспоминаю, что на ней нет ничего, кроме шелка и окровавленных тапочек. Возможно, Дей и мертв, но моя сестра все еще жива. И я хочу, чтобы так оно и осталось.

— Вот, — я снимаю куртку. Отдаю ей. Ткань пропитана моими потом и кровью, но все еще пахнет лимоном и зеленым чаем. Как в доме Дея. — Мы должны уходить.

— Куда? — шепчет Мей Юи.

Я не хочу возвращаться в квартиру Дея. Встретиться с пустотой плиток. Две черные метки, которые никогда не будут стерты. Но мой оранжевый конверт там, а Мей Юи нужна обувь. Хорошая одежда. И у меня такое ощущение, что Кма будет там, будет ждать. Не могу потерять и его тоже.

А что потом?

Думаю про дом нашего отца. Об огороде нашей мамы, заваленном крышками и бутылками. Пустые окна и двери. Представляю, как отец стоит, прислонившись к косяку. Ждет. Его щеки краснее заходящего солнца. Кулаки сжаты. А позади него стоит мама. Она всегда позади него.

Я не готова к этой схватке. Не сейчас, когда бок горит огнем. Не сейчас, когда в руке лежит револьвер.

Я не знаю куда мы пойдем. Куда-нибудь далеко-далеко отсюда. Куда-нибудь, где нам никогда не придется оглядываться.

— Мы что-нибудь придумаем, — говорю ей я.

Мей Юи

Джин Линь ведет, а я следую за ней, отключив рассудок. Пытаюсь не думать, не думать, не думать о Дее и последних ужасных событиях. О том, чем он пожертвовал, чтобы я могла бежать по этим улицам за своей сестрой.

Я очень старательно пытаюсь не думать об этом, когда Джин Линь останавливается, знаком показывая, что нужно молчать. Мы в какой-то расщелине. Я даже не могу назвать это переулком, настолько здесь тесно. Шлакоблоки царапают спину. Если я сделаю слишком глубокий вдох, то застряну.

Я хочу выбраться отсюда, потому что камни давят на меня, как будто окружая, но Джин Линь не двигается. Она стоит и куда-то смотрит. Приток свежего воздуха внезапно исчезает, появляется мужское лицо. Вытатуированный алый дракон.