Город темной магии
Шрифт:
Репетитор Поллины имел указания обучать девочку всему, что та захочет узнать, но порой Сара с тревогой думала, что ему следовало ограничиваться практическими вещами – например, получению необходимых житейских навыков. Впрочем, Полс смогла добраться до Праги почти в одиночку – помощь Хосе и Бориса, конечно, была минимальной.
– После того, как тебе предложили работу во дворце, я решила, что нам надо проверить, куда разошлись вещи из наследия Лобковицев, – продолжала Поллина. – Оказывается, нацисты вели подробную опись всех экземпляров, а при коммунистах дела велись кое-как. Официально ценные вещи передавали во временное пользование таким организациям, как Эрмитаж или Пушкинский музей, но в действительности
Поллина зашлась в приступе кашля. Борис заскулил, положил морду ей на колени и принялся лизать руку хозяйки.
– Ты обращалась к доктору? – спросила Сара, когда Полс перестала кашлять и перевела дыхание.
– Но большая часть коллекции хранилась в Чехословакии, – проговорила та, игнорируя вопрос. – Коллекцией распоряжался Национальный музей, находившийся в том самом здании, где ты сейчас живешь. А директором Национального музея с шестьдесят пятого по восьмидесятый год был Юрий Беспалов, который работал на КГБ.
Сара нахмурилась.
– Полс, – вымолвила она. – Я справлялась о Беспалове после того, как нашла письмо в библиотеке в Нела. Да, он был директором музея. Но нигде не говорилось, что он работал на КГБ.
– В определенных кругах данный факт хорошо известен, – заметила Полс, упрямо выпятив нижнюю губу.
– И ты вхожа в эти круги?
Поллина вздохнула.
– Сара, ты вообще слышала о такой вещи, как интернет?
– Ладно! – Сара улыбнулась. – Продолжай, пожалуйста.
– Я пыталась выяснить все, что касалось возврата Лобковицам их имущества, и вдруг наткнулась на статью о «Совете по американско-чешским культурным связям». там упоминалось, что в Совет входит Шарлотта Йейтс – а она ведь сенатор, – и мне стало любопытно. Потому что, понимаешь, возникает вопрос: зачем? С какой стати ей вдруг интересоваться чешской культурой? Было бы понятно, если бы она вдруг обнаружила, что у нее предки чехи, как у Мадлен Олбрайт [51] , но это не так. А еще Мэтт откопал фотографию, где она снята вместе с маркизой Элизой Лобковиц де Бенедетти. А это как раз венецианская ветвь фамилии, и они считают себя законными наследниками.
51
Мадлен Олбрайт – американский политик, с 1992 г. советник Билла Клинтона, после его избрания президентом – постоянный представитель США при ООН, в 1997–2001 гг. – госсекретарь США. Ее упоминание здесь не случайно: очевидно, что именно она послужила прообразом Шарлотты Йейтс, с которой ее роднит не только характерный для нее жесткий стиль руководства, но и пристрастие к ювелирным изделиям и безделушкам.
– Да, я в курсе, кто такая Элиза, – кивнула Сара, не желая рассказывать Поллине о намеках Николаса. В особенности после того, что случилось под статуей святого Георгия.
– Самое странное другое, – выпалила Полс. – Когда мы с Мэттом вернулись на сайт два дня спустя, фотографии уже не было.
– Может, вы не смогли найти нужную страничку?
– Ох, Сара! Ведь в сети обычно ничто не пропадает насовсем! А сайт взял и пропал! Это важно, Сара, я чувствую! Точно тебе говорю.
Сара посмотрела на странную маленькую девочку, одетую в старомодное вечернее платье, со слегка спутавшимися волосами и съехавшей набок лентой. У ее ног лежал гигантский пес, в голубом небе светило солнце, мимо брели туристы, восхищаясь тем, как здесь все «волшебно», и щелкая фотоаппаратами.
Но Сара с сомнением относилась к теориям заговора. Даже если сенатор Шарлотта Йейтс была знакома с Максовой кузиной, что из того? Они обе вращались в высшем обществе и много путешествовали.
– Похоже, что маркиза Элиза пытается чего-то добиться, – начала Полс. – Возможно, она не оставила попыток вернуть себе имущество. Какое впечатление она на тебя произвела?
– Мы не встречались, – буркнула Сара.
– Мне каждую ночь снятся странные сны, – сообщила Поллина. – Сны про огонь. Я чувствую – скоро что-то случится.
– Согласна, – объявила Сара. – Ты победишь в завтрашнем конкурсе. А после этого я хочу, чтобы Хосе сводил тебя к доктору по поводу кашля. Где твои родители?
– Они на раскопках храма в Непале… Сара, ты действительно считаешь, что Максу можно доверять, или ты влюблена в него?
Сара воззрилась на Поллину: лицо девочки стало непроницаемым.
– Что? Почему ты так решила?
– Это очевидно.
Сара ничего не ответила. Она была, наверное, единственной девчонкой в своем бостонском квартале, которая никогда не мечтала о том, что однажды повстречает принца – и вот пожалуйста, столкнулась с… князем. Что за нелепый расклад, подумала Сара и почувствовала себя неловко. Но если бы ей начали втыкать бамбуковые щепки под ногти, чтобы заставить сказать правду, как бы она себя повела?
– Разве тебя не поразило, что я видела Бетховена? – спросила она, меняя тему.
Поллина пожала плечами:
– Я вижу его каждый день.
– Ты имеешь в виду, что ты играешь его музыку. Но я-то видела его по-настоящему! Или, точнее, его энергетический след.
– Сара, я, может, и слепая, но, когда я беру в руки скрипку или сажусь за фортепиано и исполняю произведения Бетховена, он сидит рядом со мной. Я ощущаю его присутствие. Вообще-то, я думала, что так у всех бывает.
Сара поняла, что Поллина не разыгрывает ее.
– Ты в буквальном смысле осязаешь его энергию? Как если бы он находился возле тебя?
– Да. И с Моцартом то же самое, и с остальными композиторами. Вот что главное в музыке. Музыка дарует бессмертие.
Сара откинулась на спинку скамейки и заморгала. В который раз ей приходилось напомнить себе, что Полс воспринимает мир совершенно по-другому, нежели она. Пусть они обе выросли в Бостоне (хоть Полс и родилась на пятнадцать лет позже), их восприятие вселенной разнилось между собой приблизительно так же, как у примитивного жителя африканской деревни и астронавта двадцать четвертого столетия.
– А здесь, в Праге? – спросила Сара.
– В Праге слишком много всего намешано, – проговорила Полс, поднимая руки ладонями кверху. – Не пойму, где тут Бетховен.
Внезапно Сара ощутила острое желание увидеть Макса. Она опять написала ему сообщение: «Где ты?»
В следующий миг зазвонил ее мобильник.
– Макс? – спросила она.
Последовала пауза.
– Сара, это Майлз. Вы не могли бы через пять минут зайти ко мне в кабинет? – приказным тоном произнес он.
– Вызывают к начальству, – сообщила Сара, дав отбой. – У меня проблемы.
– Если они попытаются от тебя избавиться, сопротивляйся, – беспечно ответствовала Полс. – А я проголодалась! В Праге вкусное мороженое?
Глава 25
Сара вызвала Хосе, и тот прибыл, дабы отвезти Полс, Бориса и пинту «Молочных грез» обратно в отель. Глядя на удаляющееся такси, Сара ощутила укол беспокойства. Она вернулась во дворец и направилась к кабинету Майлза, чувствуя, как в животе собирается тяжелый комок.
Она вошла, и Майлз закрыл за ней дверь.