Город заблудших
Шрифт:
Мысли все еще путаются, но туман в голове рассеивается. Наверное, восстановить клетки мозга не так-то просто. Тем не менее, время идет, и я все больше и больше думаю о том, что все это значит.
Если я правильно понимаю, я теперь не могу умереть. По крайней мере от меня так просто не избавиться. Я как гребаный Супермен. Валяйте, стреляйте мне в башку. Мне насрать.
Это вроде как даже круто. Вот только, чем активнее мозги включаются в работу, тем менее заманчивой кажется эта мысль.
Что будет
Господи. Даже двадцать лет – это долго. Что мне делать с двумя веками? Ну, наверное, как-то справлюсь. То есть не надо насиловать мозги, чтобы представить себе, как проходит день за днем. Проще вообразить, что завтра я все еще буду здесь, чем меня не будет вообще.
И все-таки что-то не дает мне покоя. Я не сразу понимаю, что именно.
Выбор. Старый ублюдок лишил меня права выбора. Не скажу, что позарез хочу вернуться к старой жизни. Елки-палки, я только что получил что-то новое. Кто знает, к чему все это приведет. Может, мне понравится. А может, нет. Не могу утверждать, что не хочу быть бессмертным. Но чего я точно хочу, так это иметь возможность сделать выбор.
Ключ ко всему – чертов камень. Без него Джаветти не смог бы такое со мной сотворить. Может быть, с помощью камня можно все вернуть назад. А может, нельзя. Но пока камень у Джаветти, у него в руках козырный туз.
Я поднимаюсь по лестнице, заваленной сгоревшими кроватями и гниющими матрасами. Стараюсь обходить мусор, но под подошвами все равно хрустят битые ампулы и пустые пивные банки.
На полпути в нос бьет дикая вонь. Что-то гниет совсем рядом. Мясо, провалявшееся в тепле слишком долго. Много мяса.
Поднявшись наверх, я вижу, откуда ноги растут.
Трупы. С полдюжины. Может, больше. Вздувшиеся тела, из разрывов на коже сочится какая-то хрень. С костей оплывает мясо. На вид им уже несколько недель, но я точно знаю, что одно из них здесь совсем недавно. Я вижу татуировку дракона, покрывающую всю спину Хулио, вижу открытые раны. Там, где разодрана кожа, копошатся личинки. Я спрашиваю себя, сколько шансов, что его жена тоже здесь.
Трупы сложены вдоль стены лицами вниз. Интересно, кто эти люди. И все ли они действительно мертвы.
А еще знает ли Джаветти, что он, мать его, творит.
Приглушенные голоса. Из комнаты в конце коридора просачивается тусклый свет. Но я слишком далеко, чтобы рассмотреть силуэты. Зато голоса разбираю легко, как будто они говорят прямо рядом со мной. Это Джаветти. И Саймон. Саймон, который должен быть в Сан-Диего.
– У нас договор, – говорит Саймон. – Я помогаю тебе
– Условия сделки изменились, – отзывается Джаветти, – когда ты решил меня подставить.
– Проклятье, не делал я ничего такого. Говорю же, они увидели шанс и воспользовались им.
– Ну конечно. И об этом шансе рассказал им ты, верно? Все это должно было остаться в секрете. Мне нужно было всего лишь несколько человек, чтобы достать чертов камень. Таких, которые не задают вопросов. Мне хватило глупости тебе поверить. Больше такого не будет.
Груз предательства Саймона наваливается мне на плечи. Я в таком офонарении, что несколько секунд только слушать и могу. Он обо всем знал. Знал, где скрывается Джаветти. Знал, что он может сделать. И что сделает.
И все равно швырнул меня в акулью пасть.
Прижавшись к стене, я медленно пробираюсь к ним. Вокруг меня мерцают оранжевые тени. Почему я раньше ничего не понял? Ясен пень, Саймон все знал. Он никогда не заключает сделку, не разнюхав все от и до. Значит, с самого начала он все это спланировал. Джаветти принимает на себя удар, а Саймону достается камень.
Однако все полетело псу под хвост, верно? Саймон дал Джаветти нескольких рисковых парней, но ведь они работали на Саймона. А когда попытались умыкнуть камень, Джаветти их убрал. Нам же с Хулио предстояло замести следы.
– Сам знаешь, все было совсем не так. – Голос Саймона становится выше, будто он вот-вот впадет в истерику. Я никогда не слышал, чтобы он говорил таким тоном. Даже хуже, чем когда звонил мне в бар, где умер Хулио.
– Ну конечно. И кстати, чтоб ты знал, о твоем головорезе, которого ты ко мне подослал, я тоже позаботился.
– Господи, ты… Тебе не надо было превращать его в гребаного зомби.
– Ой, даже не знаю. Между ним и твоим вторым хмырем я успел кое-что подправить.
Тишина.
Затем раздается едва слышный шепот:
– О чем ты говоришь?
– Обо мне, Саймон, – отвечаю я, заходя в комнату.
У Джаветти в руке «Беретта». Саймон пялится на пушку, как мангуст на кобру.
– Джозеф?
– Что ж, теперь мы знаем, зачем тебе так нужен этот камень. Поэтому ты здесь, Саймон? Поэтому подставил меня? И Хулио? Из-за треклятого камня?
Джаветти смеется:
– Ох, просто умираю от любопытства, как ты выкрутишься на этот раз. В душе я прям рыдаю, честное слово.
– Я… я волновался. Хотел убедиться, что…
Я сбиваю Саймона с ног ударом слева, его шнобель хрустит под моим кулаком.
– Ты все знал. Все это время ты знал, черт тебя дери. Знал, чем он занимается. И что он может с нами сделать.
– Конечно, знал, – подливает масла в огонь Джаветти. – Речь о бессмертии, сынок. Разве от такого можно отказаться?